Дуглас Кеннеди - Женщина из Пятого округа

— Ты видела ? Как?

Маргит затушила сигарету и тут же прикурила другую.

— Знаешь, что мне больше всего нравится в статусе покойника? Можно смолить без зазрения совести.

— Но даже и в смерти ты все равно стареешь, как и все остальные.

— Да… В этом есть определенная ирония, ты не находишь? Но, по крайней мере, со мной это происходит именно так…

— А с другими?

Она пожала плечами.

— Значит, ты не отправилась на небеса после того, как…

— Убила себя? Вряд ли.

— Может, тогда в ад?

— Я отправилась… в никуда. А потом каким-то образом вернулась сюда. Я была на десять лет старше, но квартира была все та же…

— Кто оплачивал счета?

— Перед отъездом в Венгрию я встретилась со своим адвокатом и попросила его открыть трастовый фонд на деньги, которые получила в качестве компенсации от Дюпрэ. Я никому не оставила наследства и указала в завещании, что никто не может продать мою квартиру без моего согласия. Понимаешь ли, я уже знала, что мне предстоит сделать в Будапеште… и знала, что после этого мне придется надолго исчезнуть…

— Выходит, ты не собиралась убивать себя?

— Нет, пока не ворвалась полиция. Это было абсолютно спонтанное решение. Но, как я уже сказала, в тот момент я была невменяема.

— А сейчас нет? Забиваешь мужчину до смерти молотком…

— Он жестоко избил свою жену и к тому же угрожал убить тебя.

— Никто этих угроз не слышал.

— Я слышала.

— Когда?

— В его баре. Когда он не догадывался, что я рядом.

— А Робсон?

— Я же спрашивала тебя, что, по-твоему , было бы самым справедливым наказанием для него? Ты ответил…

— Но я не думал, что кому-нибудь в самом деле удастся закачать в его компьютер детское порно.

— Ты сам этого хотел, Гарри. Этот человек разрушил твою жизнь. И такое наказание я сочла… подходящим . Теперь его жизнь пошла прахом. Не пройдет и недели, как он покончит с собой в тюрьме.

— Ты собираешься заставить его сделать это?

Снова смех.

— Я же не дух, который вселяется в души других людей и заставляет их совершать те или иные поступки.

— Ты просто суккуб.

— Суккуб занимается сексом со спящими мужчинами. А ты вполне бодрствующий, Гарри.

— Тогда что все это значит? Когда я приходил сюда вчера, квартира утопала в пыли, и консьерж уверял меня в том, что здесь никто не живет. Да это и так было видно…

— Ну… когда ты приходишь ко мне раз в три дня, видишь квартиру такой, как сейчас…

— Но почему? И где все остальные жильцы этого дома? Они что, тоже пребывают в трансе, как консьерж, которого я пытался докричаться сегодня?

— Думай что хочешь.

— Я все равно ничего не понимаю… Почему наши встречи ограничены только тремя часами? Почему раз в несколько дней?

— Потому что это все, что я могу себе позволить… все, что могу выдержать. Я хочу этой… нашей маленькой связи. Но только на моих условиях. Вот почему я отказывалась видеться с тобой чаще, чем два раза в неделю и на несколько часов.

— Потому что тебе больше не разрешают?

— Никто меня не контролирует. Никто.

— Но ты все равно пропадаешь по воскресеньям на балконе какого-то дилетантского салона, выискивая таких идиотов, как я?

— Ты всего лишь второй мужчина, которого я там подцепила.

— А кто же был первым?

— Немец по имени Хорст. Я познакомилась с ним в июне девяносто первого. Я тогда только что… воскресла, к слову сказать. И начала посещать те места, где бывала в прошлом. Так что, обнаружив, что снова нахожусь в Париже — спустя одиннадцать лет после смерти, — я решила попытать удачу на балконе у Лоррен. Я зависала там неделями… пока Хорст не заметил меня. Как и тебе, ему было за сорок, тоже недавно развелся, жил в Париже холостяком, печальный и одинокий. Мы разговорились. Он пришел в эту квартиру в условленное время: в пять вечера. У нас был секс. Мы пили виски. Выкурили несколько сигарет. Он рассказал, что его жена влюбилась в другого, о своей не сложившейся карьере художника, о лицее, в котором преподавал искусствоведение, о том, как ему все это наскучило, и все такое… Истории жизни уникальны и при этом отчаянно похожи друг на друга, ты не находишь, милый? В восемь часов я сказала, что ему пора уходить, но я с удовольствием встречусь с ним через три дня. Он обещал прийти, но так и не пришел. После этого я иногда возвращалась на балкон Лоррен в надежде, что кто-нибудь увидит меня. Но меня никто не замечал. Пока не появился Гарри. Ты увидел меня… потому что хотел увидеть.

— Все равно ничего не понимаю.

— Ты должен перестать искать здравый смысл в наших отношениях. Его нет — и единственное объяснение тому, что мы здесь и вместе, заключается в том, что, как я сказала, ты захотел увидеть меня.

— Бред какой-то…

— Тогда почему ты продолжал приходить сюда, неделя за неделей? Просто ради секса?

— Во многом — да.

— Ты прав. Но дело не только в сексе. Ты испытывал потребность видеть меня… в буквальном смысле этого слова. А мне необходимо было исправить кое-что в твоей жизни.

— Я не могу принять…

— Прими, прими все как есть. Вера — это антитеза реальности… но у тебя есть реальность. Ты. Я. Здесь. Сейчас .

— Ты же не существуешь.

— Я существую… точно так же, как и ты. В этой комнате. В это мгновение. В это время. Этот кусочек небытия и есть самое главное. Ты не можешь уйти от этого, Гарри. И не должен. Сейчас ты, как никогда, близок к любви.

— Ты не знаешь, что такое…

— Любовь? Да как ты смеешь?! Я потеряла голову от любви. Я убивала — резала — ради любви. Я знаю о любви слишком много… знаю и то, что любовь, как и все остальное в жизни, может довести тебя до отчаяния, до самого края… И все равно в общей схеме жизни все сводится к одному-единственному мгновению… здесь и сейчас…когда в тебе вспыхивает искорка единения с другим человеком. Это и есть счастье, Гарри. И ничего больше.

— А как же любовь к ребенку?

Молчание. Потом она сказала:

— Это всё . И ты чувствуешь, что должен убить того, кто забирает у тебя это.

— Неужели месть помогает залечивать раны?

— Ты хочешь знать, испытываю ли я до сих пор ужас и скорбь от того, что произошло… или от того, что я совершила? Конечно. И никуда от этого не денешься. Это останется со мной навеки. Но я нашла освобождение… благодаря тебе.

— Это безумие.

— Когда действуешь во благо другого человека — это не безумие.

— Безумие — когда ты прибегаешь к жестокости и осуществлении своего правосудия.

— Но посмотри, как все удачно складывается для тебя. Робсон в тюрьме. Так же как и Сезер со своим подручным, а ты знаешь, что они оба охотились за тобой. Омар пытался тебя шантажировать. Его устранили. Муж Янны вообще не заслуживал ни дня жизни на этой земле. Так что не понимаю, как ты можешь жаловаться. А со временем ситуация сложится для тебя еще более удачно.