Дуглас Кеннеди - Женщина из Пятого округа

На этом я повесил трубку.

Спустя несколько часов, когда я лежал в постели с Маргит, она сказала;

— Мне понравилось, как ты сегодня поставил Сьюзан на место. Ты был куда более решителен, чем прежде.

— Откуда ты знаешь, каким я был прежде ?

— Я все про тебя знаю. Как знала и то, что ты поступишь честно и придешь ко мне сегодня.

— Ты считаешь, что принуждение может быть честным? Я здесь только потому, что…

— Если ты хочешь и дальше предаваться иллюзии, будто тебя насильно втянули в это, — что ж, пожалуйста. Но тогда тебе до конца дней придется исходить злостью от того, что я поработила тебя. Будь ты чуточку хитрее, Гарри, ты бы увидел всю выгоду нашего союза. И, поскольку через две недели деньги у тебя кончатся, нам все-таки необходимо устроить тебя на работу.

Спустя три дня, за традиционным распитием виски после соития, Маргит сказала:

— В это воскресенье тебе нужно сходить в салон Лоррен Л’Эрбер.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что, как только мадам или ее мажордом услышат, что я звоню, они немедленно бросят трубку.

— Бедный, бедный Гарри, вечно думает, что кому-то до него есть дело… Ты вовсе не вывел мадам Л’Эрбер из себя, когда накинулся на нее, требуя сказать, была ли я у нее. Подобно всем самовлюбленным людям, она плевать хотела на других… если только не видит в них личной выгоды. Так что ваша короткая перебранка на пороге ее квартиры задержалась в памяти мадам секунд на пятьдесят. Не бойся — Лоррен и ее помощника интересует исключительно взнос в двадцать евро. Завтра же позвони им, а в воскресенье посети салон. Там постарайся, чтобы тебя представили джентльмену по имени Лоренс Курсен. Он возглавляет Американский институт в Париже. Мне известно, что на протяжении многих лет он посещает вечеринки мадам Л’Эрбер, где знакомится с дамочкам… Он женат на очень и очень богатой ведьме, которая весит килограммов сто пятьдесят и, если не спит, изводит его скандалами. Я знаю, что он ищет специалиста для преподавания истории кинематографии в своем институте. Просто постарайся попасться ему на глаза и очаровать его…

— Легко сказать…

— Но, Гарри, ты действительно умеешь очаровывать…

Впервые за время нашего знакомства Маргит сделала мне комплимент.

Я сделал все, как она сказала. Позвонил Генри Монтгомери, «ассистенту мадам Л’Эрбер». Когда я назвал свое имя, он отнесся к этому совершенно спокойно. Просто сообщил код дверного замка и напомнил о необходимости иметь при себе двадцать пять евро в конверте («Цена немного возросла»). На этот раз добираться до дома мадам было одно удовольствие — от моего отеля на улице дю Драгон до Пантеона ходьбы было минут двадцать.

К моменту моего появления вечеринка была в разгаре. Генри Монтгомери, похоже, не узнал меня. Разумеется, он не забыл взять конверт, проверив, написано ли мое имя (как положено по инструкции), после чего подвел меня к Лоррен. Как и прежде, она стояла под одним из своих портретов, окруженная толпой восхищенных почитателей. Монтгомери что-то шепнул а ухо. Она тут же изобразила неимоверную радость.

— Гарри, какое счастье снова видеть тебя! Это было… сколько же мы не виделись?

— Несколько месяцев.

— И ты все еще здесь… Значит, Париж все-таки захватил тебя в плен?

— Да уж, — сказал я.

— Ты ведь рисуешь, да?

— Я преподаю. Историю кинематографии. А Ларри Курсен, случайно, не здесь сегодня?

— В поисках работы, я угадала?

— Да, верно.

— Американская прямолинейность. Обожаю. Ларри! Ларри!

К нам подошел мужчина средних лет в грязно-белом пиджаке, который был в носке лет двадцать, не меньше, и настоятельно требовал глажки.

— Ларри, ты должен познакомиться с Гарри. Он блестящий педагог. Преподает… как это называется, напомни?

— Историю кино.

— В самом деле? — подхватил Ларри. — И где вы преподаете?

— Ну, я раньше преподавал в…

Беседа завязалась. Л’Эрбер, довольная, отплыла в сторону. Мы проболтали не менее получаса — в основном о фильмах (Курсен был серьезным фанатом кино), но и об институте, который он возглавлял.

Когда Курсен поинтересовался моим «стилем преподавания», стало очевидным, что он проводит со мной собеседование.

— Чем именно вы занимаетесь в Париже?

— Пытаюсь написать роман.

— Вы публиковались прежде?

— У меня опубликовано много академических трудов.

— В самом деле? И в каких изданиях?

Я перечислил.

— У вас есть здесь квартира?

— Была. Сейчас я как раз подыскиваю новую, а пока живу в отеле.

— Можно узнать ваш номер телефона?

Я записал ему на бумажке.

— Возможно, я свяжусь с вами в ближайшие дни.

Курсен начал посматривать по сторонам и вдруг встретился взглядом с женщиной лет двадцати. Она еле заметно махнула ему рукой.

— Рад был познакомиться, Гарри, — сказал он.

Я вышел на балкон. Моросило, и на балконе было пусто.

Здесь я впервые встретился с Маргит… Что, если бы я не пришел сюда в тот вечер? Или не стал бы с ней флиртовать, не предался бы этим безумным объятиям, не взял бы у телефон и не позвонил? Но все это произошло, потому что я был очень одинок, чувствовал себя никому не нужным и потерянным., и потому, что мне так хотелось снова ее увидеть.

«Я пришла в твою жизнь, потому что была нужной тебе, Гарри».

Да. Нужна. И вот теперь… мы вместе. Навечно .

Я вернулся в гостиную. Лоррен беседовала с японкой, с головы до ног затянутой в черную кожу. Едва завидев меня, хозяйка салона отвернулась от собеседницы.

— Я хотел поблагодарить вас за гостеприимство, — сказал я.

— Уже уходишь, дорогуша?

Я кивнул.

— Удачно поговорил с Ларри?

— Да… и благодарю за то, что представили меня ему. Посмотрим, может, что и выгорит из этого.

— А я видела тебя на балконе. Все еще ищешь свою подружку?

— Нет. Но я не думал, что вы меня запомнили…

— Дорогуша, ты вваливаешься ко мне, спрашиваешь про женщину, которая была здесь однажды, в 1980 году, — такое не забывается. Но хочешь услышать кое-что забавное? После того как ты ушел, я расспросила Генри об этой — как ее звали? — мадам Кадар. Оказалось, он ее хорошо помнит, потому что муж мадам в тот вечер, когда они были здесь, флиртовал с другой женщиной, и там, на балконе, разыгралась чудовищная сцена. Венгерка едва не вышвырнула соперницу с балкона прямо на улицу. Генри сказал, что никогда прежде не видел такой вспышки ревности… по мне, верный признак безумия. Так что считай, дорогуша, тебе повезло, что ты с ней не встретился. Такие сумасшедшие тигрицы — уж вопьются когтями, так не оттащишь…

— Мне действительно пора, — сказал я, прерывая поток ее красноречия.

— Да ладно, не бойся. Я ни слова не скажу Ларри Курсену. Еще не хватало, чтобы это стоило тебе места. А ты заходи к нам, слышишь?