Илья Штемлер - Нюма, Самвел и собачка Точка

И Точка, не скрывая обиду, презрительно повернулась задком к своему хозяину и, слабо пукнув, вывалила на снежный лоскуток темную полоску. Точно отомстила…

— Ну, молодчага! — заблеял Нюма, так и не поняв символического значения этого поступка. Он готов был расцеловать свою собачку…

— Это кто тут гадит?! — раздался злющий женский голос.

Точке голос был знаком. Она боялась обладательницу этого голоса — грубую тетку с руками, продетыми в грязные брезентовые рукавицы.

— Не хватает мне бомжового говна во дворе. Так еще тут какашки собачьи убирать? — завопила дворник Галина.

— Что ты, Галочка, — засуетился Нюма, — какие там какашки от манной кашки? — Нюма улыбнулся, он и не ждал от себя такой удачной рифмы.

Но Галина оценила. Она вообще выделяла Нюму из всех обитателей этого дома, а покрикивала на него скорее для порядка.

— Ну, Нюма, ты просто Пушкин, — засмеялась Галина.

Нюма же, пользуясь такой высокой оценкой, решил не упускать момент.

— А как же у других соседей собаки? — спросил Нюма.

— Да почти все своих собак повыгоняли, нечем кормить…

Дворник запнулась и махнула рукой. Нагнулась над глубокой картонной коробкой и принялась ворошить содержимое. Цепляя собой какую-то ветошь, из коробки потянулся шнур…

— Вот! Остался чей-то. Настоящий ошейник, — Галина протянула подарок. — Я обещала тот раз твоему соседу-армяну. А то стыдоба. Одна собака на весь двор и та, как Муму. Кажется, что ты ее тащишь топить. Так я и твоему соседу сказала…

— Ох, спасибо, — заохал Нюма и принял подарок.

Подержал на весу, стряхнул с кожаного обода налипшую шелуху от картошки, пощелкал пальцами по текстолиту вытяжного механизма.

— Вот! Видишь, какие у нас дворники! — обратился Нюма к собачке. — А ты все скулишь. Скажи тете спасибо за царский подарок.

Точка вытянула передние лапы и, задрав мордаху, настороженно смотрела на дворника Галину, ожидая какую-нибудь каверзу. Едва приметный бугорок кадыка тревожно перекатывался под шелковистой шерстью у горла…

Мыслями Галины, испытанными в домовых склоках, овладело необъяснимое чувство вины. Не перед собачкой, нет. И не перед Нюмой. Просто чувство какой-то абстрактной вины. Это состояние своей непонятностью рассердило дворника, ей не нравились подобные загадки. Татары люди деловые, им не до сантиментов. Особенно, если каждый день встаешь ни свет ни заря. Да имеешь дело с такими людьми…

— Царский подарок, — проворчала Галина. — Небось, и сами могли бы поднести его своей собаке.

— Откуда деньги, Галь? — шутливо произнес Нюма. — Такой ошейник тысячи стоит. С пенсии только на веревку и хватит. Чтобы повеситься.

— Да хватит тебе! — осадила дворник Галина. — А сами по антикварным магазинам шастают. Не с дырявыми же карманами.

— Не понял, — произнес Нюма.

— Видела я твоего соседа в антикварке.

— А ты что там забыла? — Нюма не мог взять в толк, о чем речь.

— Подрабатываю. В магазине на Пушкарской. Два раза в неделю полы мою… Вижу, он зашел…

— Кто? Самвел?

— А то кто? Он. Сосед твой, армян.

— Армянин, — поправил Нюма. — Ну и что?

— Ничего… Стал допытываться у продавца: сколько что стоит. Самые дорогие вещи…

— Ну и что? Интересовался человек…

— Когда в кармане пусто, люди не интересуются… И все записывает, записывает. Аж продавец вспотел. Хотела я выйти из подсобки, узнать, что он там записывает. Но подумала, не моя забота… Что он там записывал?

— Понятия не имею, — буркнул Нюма.

— Так и не имеешь? Ладно. Ваше дело, — не поверила дворник. — Потом продавец пообещал ему, что будет иметь в виду.

— Что «иметь в виду»?

— Откуда я знаю? Они тихо шептались. И продавец пообещал. Сказал: заходите, — дворник Галина отступила на шаг и посмотрела на собачку. — Так сними ты с нее эту удавку, продень ошейник.

Точка взглянула на хозяина и коротко тявкнула. Нюма вертел в руке кожаный поводок. Весть о посещении Самвелом антикварного магазина его озадачила. Не самим фактом, а тем, что у соседа есть какая-то тайна. Казалось, за время совместной жизни, они все знали друг о друге. Оказывается, нет, не все… Антикварный магазин не какая-нибудь продуктовая лавка. Да и откуда у него деньги? Пособия как беженцу из «горячих точек» едва хватало на неделю жизни при таких ценах. Ну еще пенсия по старости, тоже гроши, только что заплатить за жилье.

— Да одень ты обнову собаке. Видишь, она заходится, — напомнила Галина. — А веревку отдай. Я тот куль обвяжу. А то ветер по двору разнесет…

Точка вертелась юлой. И по мере того, как Нюма приседал с ошейником в руках, верчение достигало скорости вентилятора на малых оборотах.

— Да уймись ты, глупая! — прикрикнул Нюма, стараясь справиться с дыханием. — Думаешь, мне легко с гобой возиться. В пальто-то…

— Давай я попробую, — смеялась дворник Галина. — Со мной не побалует.

— Ты не сможешь. Морским узлом веревка повязана, насмерть.

— Я не смогу?! — возмутилась сквозь смех дворник Галина и скинула рукавицы. — А ну!

Могучая фигура дворника горой склонилась над маленькой собачкой.

«О, попала! — подумала Точка. — Доигралась! Лучше бы уж дед».

Она смиренно завалилась на бок, вытянула шею и задрала передние лапы, уповая на жалость. Кофейные зеницы глаз тревожно плавали в голубоватых белках, окаймленных пушистыми ресницами…

— Я не смогу?! — повторяла дворник Галина, перепуская веревку в хитром узле. — А кто тогда сможет?

Нюма с уважением следил за ее руками.

Тяжелыми пальцами она продавила лоб собачки из расширенной петли веревки. И проворно замкнула на шее Точки кожаный ободок с какой-то замысловатой чеканкой.

— Принцесса! — восхитилась Галина. — Просто принцесса.

Точка вскочила на ноги. Отряхнулась всем тельцем, словно после купания, и лизнула замызганный сапог дворника.

— Благодарит, — пояснил довольный Нюма.

— Потому как и сама дворняжка, — согласилась Галина. — Дворняжки уважают дворников. Они понимают. Не то что другие собаки…

— Дворняжка, — с некоторым разочарованием в голосе произнес Нюма. — А мы думали…

— Дворняжка! — отрезала Галина. — Я насмотрелась на собак. Другой пес может подойти и задрать ногу на сапог дворника. Но не дворняжка. Те свое место знают.

Последние слова дворник Галина договаривала, уже направляясь с веревкой к куче тряпья, под внимательным взглядом Точки. Сноровисто перевязала весь хлам, забросила в бак и вышла на улицу… Подобно ребенку, ускользнувшему от взрослого догляда, Точка принялась метаться по двору, тыкая нос во все заметное и незаметное. Кожаный поводок послушно вытягивался из текстолитовой коробки, соединяя старого Нюму с его собачкой, точно послед с пуповиной. Казалось, поводок не имел ограничения…