Светлана Нилова - Безмятежность

- Папочка, неужели я всю свою молодость должна провести в душных классах, с чужими людьми и с наставниками, которые весь свой ум вычитали в книжках? Лучше я буду каждый день вести бортовой журнал и помогать тебе в расчетах. Я прочитаю все –все книжки на свете, я буду делать всё, что ты велишь, только, пожалуйста, не отдавай меня снова в школу!

Или я была очень убедительна или у папы были на этот счет свои планы, но папа обнял меня за плечи и сказал:

- Начинаются каникулы, деточка! Мы идем в Карибское море! Море капитана Колумба, капитана Флинта и Черной Бороды.

- В Карибское?! – подхватила я. – Как здорово! А там нет пиратов?

- Ну, если только немного, возле Гаити, усмехнулся папа.

Маме не очень нравились папины планы. Карибское море - часть разгульной жизни Ника, которую он вел до встречи с Гленн. К этому региону мама не шуточно ревновала моего отца, а он только подсмеивался:

- Идешь по острову, видишь ребенка – непременно дай ему конфету. Может быть это твой сын.

Тогда я ещё не понимала этих шуточек.

Папа объявил маме, что я пойду в школу только через год и сразу в среднюю. Мама по началу протестовала:

- Как же Софи будет учиться?

- Всё в порядке, - отвечал ей папа. - Она будет учиться. Только не той ерунде, что преподают в школе. Она будет учиться Жизни.

- Но ведь американское образование… - начала мама.

- Поверь мне, Гленн, американское образование не самое лучшее в мире. Я, слава Богу, учился во Франции и знания, что я получил в своей школе, глубже, шире и полнее тех, что может дать самая распрекрасная школа Америки. А тебе, Гленн? Много ты знаний и умений получила в своей школе?

- Я научилась там всему! – с вызовом ответила мама.

- Так уж и всему? – хитро переспросил отец и, обняв маму со спины, нежно и не спеша поцеловал её в шею.

Мама слабо пыталась возражать:

- В школе меня научили читать и писать. Я лучше всех решала задачи…

Папа ворковал, не отрываясь от маминой шеи, скользя по ней губами:

- А кого обманули на рынке в Неаполе? Кто неверно заполнил налоговую декларацию?

- Этому в школе не учат!

- Так ведь это и есть Жизнь! Глупо учить то, что никогда не пригодиться.

Я не знаю, откуда у папы брались деньги, но у нас они водились. Иногда, правда, совсем немного. В такие времена мы ничего не покупали, питались тем, что выловим и ходили под парусом. В иные дни – мы активно закупали продукты, топливо и в каждом порту я ела мороженое. Нет ничего вкуснее, в самую оголтелую жару съесть стаканчик мороженого или выпить молочного коктейля! Оно перекатывается во рту, как самое восхитительное наслаждение! Папочка знал мою слабость и, если мы заходили в порт или причаливали к пристани большого шумного пляжа, я знала почти наверняка, что у нас есть деньги и мы пойдем и разыщем кафе или магазин. Папочка скажет, весело прищурившись: «Выбирай!» и я возьму самое-самое лучшее и буду облизывать его, обжигаясь холодом, перекатывать во рту и блаженно посасывать, урча от удовольствия.

В такие моменты папочка смеялся и говорил, что меня надо было назвать Кэт, Китти – котенок. У него самого не было пристрастия в еде.

- Что у нас на обед? – спрашивал он, и что бы не ответила мама («рыба с рисом» или «ламинария с чесноком»), неизменно отвечал:

- О! Это должно быть изумительно вкусно!

Даже когда однажды у нас закончились запасы и пополнить их не было возможности (штормило и мы держались подальше от берега, усеянного рифами) – мама почти неделю готовила нам лепешки и мы ели их с консервированным тунцом. А когда тунец закончился и остались только лепешки, папа сказал:

- Какое приятное разнообразие! Надо признаться, что тунец мне уже изрядно надоел.

По иронии, когда шторм утих, и мы направлялись к берегу, папа поймал огромного тунца.

Мы с мамой шумно радовались, а папа насмешливо изогнул рот:

- Надо будет обменять его на какую-нибудь приличную еду.

Жизнь наша была полна событиями. Однажды мы встретили в открытом море лодку с туристами. У них испортился навигатор и они четыре дня болтались по морю, то и дело, переругиваясь и меняя маршрут. Они смотрели на нас, как на спасителей: ведь и вода и еда и топливо в их лодке закончилось. Папа хотел дать им воды и топлива, карту и указать маршрут, но они так умоляли, что пришлось взять их на борт и отбуксировать их лодку до Коста-Рики. Папа втолковывал им, что никогда нельзя полагаться только на технику и на судне надо обязательно держать компас и карты. Но они не слушали его и, перебивая друг друга, рассказывали о своих злоключениях.

На Коста-Рике нас встретила целая толпа: родственники туристов, журналисты с камерами, полиция и спасатели. Ослепительно щелкали камеры, папу и туристов окружили журналисты, перебивая друг друга, задавали вопросы. Говорили на испанском. Я совсем не знаю этот язык, но папа отвечал так складно, как будто самый настоящий испанец. Я запряталась в трюм и не вылезала оттуда, пока журналисты не ушли. Потом в газетах появилась фотография папы и спасенных туристов. Статья была на испанском, я не смогла её прочесть. Только вырезала, разместила в рамке и повесила в кают-компании.

А ещё у нас после этой истории снова появились деньги.

Другое событие было трагичным. На наших глазах одного из рыбаков покусала акула. Акула была небольшая, рыбак – старый и он осталась жив. Но когда папа принял его на борт, мама обработала раны, и мы во весь опор рванули к ближайшему берегу, нас настиг катер кубинской полиции. Они перерезали нам путь, приказали остановиться и ещё что-то кричали в мегафон. Потом поднялись на борт, вооруженные и злые, забрали своего рыбака и обыскали «Нику». Папа стоял на палубе, заложив руки за голову и лицо его было бледным.

Потом полицейский катер отчалил. Я всё время вспоминала раненного моряка и акулу, и море стало таить в себе скрытую угрозу.

- Как же так, папочка? – спрашивала я. – Неужели в море нет спасения от этих тварей?

- От тварей нигде нет спасения, - задумчиво отвечал папа.

В Карибское море жило такой же веселой жизнью, как наша. Города, в которых нам доводилось бывать, часто пестрели карнавалами, папа то и дело встречал знакомых. Две недели мы провели с дядей Чаком, папиным другом. Вместе с ним мы трижды принимали участие в скоростных регатах и один раз даже выиграли. Кубок отправился в стеклянный шкаф кают-компании, где уже стояли разные статуэтки, кубки и чаши. Когда я была совсем маленькой, то играла ими, как с куклами. Наряжала в тряпки и устраивала балы. А на стене возле шкафа висели в рамках разные красивые бумажки с печатями и вырезки из газет на разных языках мира. Папа в шутку называл это: «Стена Славы».

Мы много катали туристов, на Нике звучала разноязыкая речь и разнообразная музыка, но каждый час, на несколько минут, папа выключал все источники звуков и слушал эфир. Чтобы случайно не пропустить сигнал SOS. У моряков так принято и это мне очень нравится. Это дает надежду, что если стрясется беда – тебя услышат и придут на помощь.