Зэди Смит - Собиратель автографов

Ведущий телевикторины спросил:

— Какой философ пришел в восторг, когда один из его учеников бросил занятия философией ради работы на консервной фабрике?

Алекс восемь раз быстро проговорил ответ, потом произнес его по слогам и затем пропел [65] Имеется в виду австрийско-британский философ, лингвист Людвиг Витгенштейн (1889–1951). . Учитель математики дал ответ, демонстрирующий весьма странные представления о заготовке впрок продуктов в Греции пятого века. Алекс уткнулся носом в свои чипсы и некоторое время оставался в таком положении. Досада захлестнула его.

Раздался звонок.

— ДВЕРЬ! — крикнула с кухни Бут. — ДВЕРЬ. ДВЕРЬ. ДВЕРЬ!

«Какая-то дверь. А здесь — немного чипсов. И это был мой учитель математики. И какая-то дверь…»

— Чем могу помочь?

— Все как раз наоборот. — Рубинфайн изобразил на международном языке жестов «наоборот». На нем мешком висела селедочного цвета кофта с надписью: «Человек ошибается, а поможет ему только *??!@# компьютер».

Алекс стоял в дверях, не отступая ни на шаг:

— Если ты торгуешь Торой, я куплю один экземпляр.

— Привет, Алекс, — поздоровался Джозеф. — Можно нам войти? Хотим чуть-чуть с тобой поговорить.

— Что это у тебя со шнобелем? — Рубинфайн втолкнул Алекса в прихожую. — Ударил кого-то носом по кулаку? Кто узкоглазых не переваривает? Здравствуйте!

Бут только что выплыла из кухни, полная кокетства и надменности одновременно — освоенная в детстве тактика, не раз помогавшая ей достигать своих целей.

— И вас зовут…

— Бут.

— Конечно, конечно. Подруга Эстер? — сконфузился Рубинфайн, чья дружба с особами женского пола закончилась в стародавние времена, когда одна из них пописала в вырытую им ямку в детской песочнице. — Или?..

— Подруга Алекса. То есть мы… мы… вместе занимаемся бизнесом.

«Она вся в этом — Бут», — подумал Алекс. Голосок второразрядной актриски в роли заикающейся от волнения любовницы — какая дешевка!

— Бут, это мой старый друг — рабби Рубинфайн, а это…

Тут Алекс понял, что знакомить их нет никакой необходимости. Бут и Джозеф неуклюже двинулись навстречу друг другу (рабби на ходу вылезал из своего пальто, неловко выворачивая руки и тряся мягкими местами — комический танец и только), потом поцеловались, боязливо и наспех — еще одна сценка из второразрядной киношки. В чем дело? Алекс почувствовал, как по нему прокатилась волна ярости. Да ни в чем, все это мелочи жизни.

— Вы уже?.. — спросил Рубинфайн, когда они все шли в гостиную. Там он улыбнулся и упал в кресло, не удосужившись закончить свой вопрос или обратить внимание на покрасневшего до корней волос Джозефа. Рубинфайн схватил первую попавшуюся книгу — энциклопедию моллюсков — и раскрыл ее посередине цветной вклейки.

— Знакомы по крайней мере… Три месяца? — Бут опустилась на краешек дивана. — Вот уж не думала, что вы приятельствуете. Ну конечно, как же иначе. Мирок коллекционеров такой маленький, правда? Думаю, все, кто приходит в наш магазин, знают друг друга, правда? Забавно, да? Джо и Алекс! Вот комедия! Черт возьми! Джо, между прочим, хорошо, что ты не купил этих братьев Николас [66] Братья Николас — знаменитый танцевальный дуэт. . Неплохая штучка, но Коттрелл много за нее хочет — она и половины того не стоит. Он вообще какой-то упертый — ни в какую цену не снижает, хотя понял, что ошибся… Думает, что рынок музыкальных реликвий вот-вот взорвется. Знаете…

Сообразительная Бут поняла, что все опешили и смущены. И ей взбрело в голову, что все это из-за желания каждого из присутствующих ею обладать. Алекс почувствовал отвращение. Начал скрести ногтем большого пальца ладонь, пока Бут щебетала и вертелась так и сяк, выставляя напоказ свои формы, заставляющие вспомнить знаменитый силуэт Мэрилин. Приподнятая попка, втянутый живот, накрашенные лепестки губ, опущенная головка и взгляд в потолок — что за бесценное сокровище! Квинтэссенция международного языка сексуальных жестов — женщина, превращающаяся в вазу.

— Вы себе не представляете! — Рубинфайн приподнял брови, не отрывая глаз от лежавшей у него на коленях книги. — Двести с лишним страниц о моллюсках. О моллюсках в раковинах. Автор достоин всяческого восхищения. Терпения у него на десятерых хватит!

— Джозеф, как насчет чашки чаю? — бедного Алекса трясло от ярости. — Поможешь мне? Принести чашки? И рюмки — мы немного выпьем — исключая раввинов.

— Включая раввинов, большое спасибо. Ну и денек у меня сегодня!

Джозеф, так и не успевший сесть, засеменил вперед голубиными шажками приговоренного к казни человека.

Алекс поспешил за ним.

Бут не умолкала.

— Ну, — Алекс дал Джозефу на выходе из гостиной легкого пинка в зад, — что-то ты не по-раввински со мной обращаешься… — На кухне нежилась в тепле Грейс. Алекс схватил ее и прижал к груди, как она ни ерзала. Теперь кулаком не ударишь, даже если захочешь. — Я все понял, — процедил он.

— А по-моему, нет. — Джозеф посмотрел, закрыта ли дверь.

Алекс высунул из-под Грейс руку, чтобы показать средним пальцем «фак»:

— Это ты меня заложил. Ради собственной выгоды.

Джозеф поправил галстук:

— Прямо театр, не находишь? — Опустив свои ясные глазки, он потянулся за чайником и начал наполнять его водой. — Почти как в фильмах с Гарбо, а?

— Это ты рассказал Эстер о Бут, — вскрикнул Тандем, — а не Адам. Ты. И теперь, может, между мной и ней все кончено. Десять лет мы были вместе, а ты все разрушил. Преогромное спасибо.

— Алекс…

— Хочу только понять зачем. Что, думаешь, будто Эсти уйдет от меня к тебе?

Джозеф забеспокоился — вскинул голову и принял изумленный вид. Потом рассмеялся, с отчаянием в голосе:

— Эстер? Алекс, ты что-то путаешь… что ты такое говоришь? Эстер мне как сестра.

— Ты всегда со мной соперничал, — продолжал наседать Алекс. — Не пудри мне мозги. Раз она тебе как сестра, что ты так развеселился? Что тут смешного, черт возьми?

— Ничего, — вскрикнул Джозеф, суча своими маленькими ножками. — Слушай, погоди минутку, дай собраться с мыслями. Сейчас я тебе все объясню — Эстер тут ни при чем, то есть в этом смысле ни при чем.

Алекс мотнул головой, словно вытряхивая из нее какую-то навязчивую мысль:

— Бут? Это в ней дело? Ты потому смеешься? Слушай, Джо, можешь иметь Бут сколько влезет, только не впутывай меня в ваши делишки.

— Нет, послушай, подожди, не так быстро. — Джозеф примял ладонями сверху воздух, что на международном языке жестов означало «тише, спокойнее». — Я всегда считал ее только доброй знакомой, и Эстер тоже, и просто подумал, что она вправе знать, вот и все. На самом деле, очень сожалею… я только… она меня постоянно спрашивала, что-то подозревала. Пожалуйста, давай все это забудем. Прости меня. Я сделал ошибку, согласен.