Зэди Смит - Собиратель автографов

— Нет, нет, нет… подожди… хотя да, о’кей — он же тебя не знает. Скажу, что ты пришел по поводу моего компьютера. Отличная идея! А вы сейчас познакомитесь с Люсией. Это правда большая честь.

Короток век нашего счастья!

Алекс едва успел увидеть Люсию сбоку, она только-только ступила в гостиную, как Макс подхватил ее с пола, словно ей угрожала смертельная опасность, и собачке оставалось только судорожно извиваться в его руках, а сам он завопил, воздев кверху свои забавные кулачки:

— Слушай меня! Стой на месте! Я не шучу. В любом случае, сколько ты уже тут торчишь? Ворвался силком? Как узнал адрес?

— О, Макс, что ты все так усложняешь — прошу тебя, перестань так кричать, Макс, подожди секунду, ты даже не знаешь, кто это — он пришел посмотреть мой компьютер, мне ничто не угрожает, Макс, я на самом деле прошу прощения, но не понимаю, что тебе в нем не…

Из ванной, качая бедрами, вышла Хани.

— У меня все в поряд… О-ох!

— А вот и она! — победительно вскрикнул Краузер. — Бонни и Клайд. Слушай, я этих чуваков знаю. Пройдохи еще те.

Перепалка в четыре голоса продолжалась сначала в коридоре, потом в прихожей, затем на лестнице, в итальянском стиле, но никаких новых аргументов стороны предъявить друг другу не сумели и повторяли одни и те же доводы. Финал наступил на ступеньках крыльца.

— Очень, очень печально, Тандем, — изрек Лавлир. — Такое разочарование. Весьма рад, что не променял это на выслушивание того.

Он опустился поглубже в булькающую воду и принял самый безмятежный вид. Алекс поставил ноги повыше, на приступок, и съежился от холода. Солнце не просто садилось за горизонт. Оно как бы растворялось, меркло, и день угасал, прежде чем уступить место ночи. Недавно выпавший снег в городе ждала нелегкая судьба. Мостовые посыпаны песком, под ногами хлюпает грязь. Даже на крышах снежные континенты под напором теплого воздуха из вентиляционных шахт съежились до небольших островков. Внизу, на улицах, все давно затоптано. Миллионами таких маленьких людишек — капелька-живот и капелька-голова. Садятся в такси, шныряют туда-сюда. Все спешат домой, кроме одного Алекса.

— Тебе правда надо попробовать, приятель. Не лишай себя удовольствия, — заметил Доув, покрасневший как рак, но с легким оттенком синевы. — Сроду в такой ванне не купался.

— Это не какая-то несчастная ванна. — Лавлир схватился за края и приподнялся. — Это нечто божественное. Неправдоподобное. Настоящая нирвана. Волшебная чаша, в которой нет ни жары, ни холода. Температура всегда какая надо. Словно заново рождаешься.

— Я посмотрел письмо, которое ты мне дал, — сказал Алекс, приглаживая рукой волосы. — Почерк Краузера. Ясно как дважды два — не надо быть экспертом. Она должна обо всем узнать.

— Господи, Тандем, может, они оба в этом замешаны. Придумали аферу, чтобы тебя разжалобить да развести на бабки или еще что-то такое. Не знаю, и вообще меня это не колышет. Тут есть еще одна фишка, которая дурно попахивает — как она могла оказаться на мели, Тандем? Скажи: как? Ответь мне. Она же сидит на золотой жиле. Стоит ей только написать свое имя — и на нее валятся шесть тысяч долларов, прямо из воздуха падают.

Алекс думал о своем. А если прыгнуть с этой крыши на соседнюю, потом на следующую… если мое тело перелетит в Бруклин, а душа — в Нью-Джерси и дальше, в Англию, как моя истинная, по буддийским понятиям, сущность, узнает ли меня моя любимая? Осталась ли она прежней — с ее новым сердцем? Положит ли рядом с собой в койку? В офисном центре напротив темнокожая девушка, с бритой, как у Эстер, головой, только в деловом костюме, надела пальто и закрыла жалюзи. Все собираются домой, кроме Алекса.

— О’кей, зайдем с другой стороны, — не унимался Лавлир, в голову которому приходила одна абсурдная идея за другой. — Почему это Собиратели приходят к дому Китти Александер и не могут получить ее автографа? Разве это нормально? Почему бы не поговорить с ней о том о сем, не вспомнить что-нибудь из киношных дел, даже не украсть что-то у нее из дома — не думаю, что это так уж сложно…

— Пара пустяков, — заметил Иан. — Хотя бы из ванной. Мелочевку какую-нибудь.

— Совершенно верно, хотя я бы выбрал не ванную… И вернуться с чем-нибудь этаким, что убедит таких богобоязненных людей, как я и сэр Доув, в подлинности и достоверности… И самое последнее, просто супер, ты еще не переспал с Хани Смит, прошу прощения? Если у тебя ничего с ней не получается, значит, с тобой что-то не в порядке. Ты уж извини. То есть это ее работа. Она же знаменитая минетчица. И ты не попробовал? И разве можно после этого, — объявил Лавлир, театрально скрестив руки на груди, — считать тебя истинным Собирателем?

— Ответь мне, — произнес Алекс, вставая, — на что походило мое лицо, до того как родились мои родители?

— Э-э… Похоже, я пас, Ал, — стушевался Лавлир. — Спроси что-нибудь полегче.

— О’кей. Могу я уйти?

— Этот долбаный мир — свободный, — насмешливо изрек Доув.

— Впервые, — пропыхтел Лавлир, вылезая из ванны, — наш друг Доув говорит правду. Мы живем в свободном мире. А в этих местах еще свободнее. — Он хлопнул себя по лбу. — Всегда можешь идти куда хочешь, Алекс. А ты всегда мог?

Он был такой крупный, почти безволосый и совсем голый, одновременно ранимый и вульгарный. Алекс заставил себя протянуть ему полотенце.

Лавлир упер язык в щеку:

— Надо лишь самому себе отдать приказ: уходи. Только и всего.

Вернувшись в номер, Алекс нашел записку от Хани, предлагавшей поужинать вместе, и гостиничную анкету. Составители ее, сознавая всю бредовость вопросника, предлагали в качестве приманки турне по Европе, которое будет разыграно по жребию. «Просто заполните меня, — говорила анкета, — и положите на столик администратора, когда будете выходить». В ней три раза встречалось слово «меня». Алекс взял ее и ручку с собой в ванную, разделся и полез в воду греться, но едва тут же не сварился. Он вернулся в спальню за бутылкой вина и стаканом. Сидя на крышке унитаза, мокрый от пота, залпом выпил стакан белого вина и вписал в анкету свое имя, пол, национальную принадлежность и адрес. Ему не стоило никакого труда поделиться этими сведениями. Чего-чего, а уж всяких адресов у него было навалом. Он медленно погрузился в горячую воду и обнаружил у самой своей головы телефон, а слева — полочку, словно нарочно приделанную для его стакана с вином, анкеты и ручки. Одной рукой он стал мыть свой пенис, осторожно проводя рукой под яичками, а другой заполнял анкету. Дома, лежа в ванне, он всегда мечтал, что зайдет Эстер, проскочит мимо него полуголая за дезодорантом или остановится на секунду перед зеркалом, чтобы вставить контактную линзу. И если ее попросить, она может повернуться и поцеловать его в лоб, или пробежаться пальцами по впадинке на его животе, или отыскать его намыленный пенис и поцеловать в кончик. Она особенно любила его по утрам, потому что наступал новый день. Все споры оставались на подушке, вместе с размытой слезами и запачкавшей наволочку тушью для ресниц. Алекс налил себе еще стакан и, выпив его, обнаружил, что водит пальцем по ободку, снова и снова, дожидаясь, когда стекло запоет. Выпивка, горячая вода совсем его успокоили. Он позвонил Адаму. Линия оказалась параллельной. Слышался тихий разговор по-японски.