София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено

— Скотина, что еще можно сказать, — произносит Сергей, глядя на турка с широкой улыбкой. Тот улыбается в ответ.

Протянув все еще улыбающемуся турку двадцать долларов, я получаю марку следом за Сергеем, и скоро мы пристраиваемся в следующие очереди — каждый в свою, чтобы попасть к разным пограничникам. Я напрягаюсь, мои ладони становятся холодными и влажными. Сергей проходит первым, и я осторожно выглядываю из-за широкой спины стоящего передо мной немца, чтобы видеть, как встречает моего коллегу пограничник. Турок стягивает к себе со стойки паспорт Сергея и долго перелистывает его, изредка поднимая взгляд на стоящего перед ним «туриста». Его губы шевелятся, задавая вопрос, и я подступаю ближе.

— I need sea air, — отвечает Сергей на вопрос пограничника и покашливает, прижимая ладонь ко рту. — I am sick. [47] Мне нужен морской воздух. Я болею ( англ. )

— Sik misin? [48] Sik ( тур. ) — нецензурное обозначение мужского полового органа. Здесь: Член, говоришь? — хитро прищурившись, уточняет пограничник.

Сергей встряхивает головой, я вижу, как напрягается его шея.

— I need sea air, — повторяет он.

— Yala-a-a-n! [49] Ложь ( тур. ). — Турок достаточно громко запевает старую, всем известную песенку и, напевая, опять опускает глаза на паспорт в своих руках.

Шея Сергея напрягается еще больше, я сжимаю мокрые ладони. Наконец раздается спасительный и такой приятный удар печати, и Сергей не мешкая проходит за будку. Там он оборачивается и находит меня взглядом. Я замечаю, что широкая спина немца больше не маячит передо мной, и ступаю ватными ногами к своему пограничнику. Быстро просмотрев мой паспорт и не задав мне ни одного вопроса, он вызывает по рации начальника смены. Я взглядом показываю Сергею, что у меня проблема, он кивает и, отходя, достает из кармана телефон.

Начальник смены появляется очень скоро и на плохом английском просит меня пройти в его кабинет. Внезапно успокоившись, я иду следом за ним, и вот мы уже входим в залитую светом ламп комнатку без окон. Начальник, рослый, очень смуглый мужчина, показывает рукой на стул и спрашивает на турецком языке, говорю ли я по-турецки. Я делаю в его сторону непонимающее лицо, и он вздыхает.

— Зачем вы приехали в Турцию? — медленно спрашивает он по-английски, садясь за стол, на котором аккуратными стопками сложены бумаги.

— У меня здесь друг.

— Турок?

— Да.

Я достаю из кармана сумки ваучер и бросаю на него быстрый — и, надеюсь, незаметный — взгляд.

— В отеле «Роуз Бич».

— Можно посмотреть ваши бумаги? — все так же медленно говорит начальник смены, и я поспешно протягиваю ему выданный Игорем в Шереметьево конверт.

Просмотрев усталым взглядом его содержимое, мужчина поднимает на меня глаза:

— Сколько у вас с собой денег?

— Чуть больше полутора тысяч долларов, — поспешно отвечаю я, нащупывая кошелек в кармане сумки.

Надув щеки, турок выпускает мелкими толчками воздух, не спуская с меня глаз. Потом предпринимает еще одну попытку — спрашивает на турецком, где я работаю.

Я делаю возмущенное лицо:

— У меня что, какие-то проблемы с документами?

Он встает:

— Хорошо. Пойдемте.

Тем же путем мы возвращаемся к той же будке, и начальник смены протягивает пограничнику мой паспорт и отдает короткое указание. Тот без промедления ставит штамп на визе и возвращает мне паспорт со словами:

— Hoş geldiniz! [50] Добро пожаловать! ( тур. )

— Hoş bulduk! [51] Спасибо! ( тур. ) — нагло отвечаю я и, схватив со стойки вдруг ставшую такой дорогой книжицу, быстро прохожу вперед — к лестнице, на которой стоит Сергей.

— Вот так вот, Тамара, в Турции проституткой работать! — поддевает он меня.

— Сереж, спроси у своей жены: им в Тезе гиды не нужны? Опытные, со знанием турецкого, английского и немецкого языков? Меня уже достали эти спектакли с туристическими визами! Хочу рабочее разрешение.

— Бабки давай, Тамара. А то сейчас проценты пойдут.

Купив в дьюти-фри по литровой бутылке виски и блоку сигарет, мы выходим на асфальтово-жаркий воздух аэропорта Анталии. Перед нами призывно размахивают табличками с названием компаний гиды — наши усталые, бодрящиеся товарищи, а чуть поодаль деловито толпятся таксисты. Все это кажется мне сейчас родным.

Мы подходим к нашей стойке, за которой Галя с Метином расторопно отмечают прибывших туристов. Заметив нас, Метин тут же откладывает бумаги.

— Ну, чего вы там? — спрашивает он.

— Да нормально, — отвечает Сергей. — Тамару вот потрепали, меня членом обозвали, а так все нормально.

— Ну, бывает, — отвечает Метин и сразу переходит к делу: — Сергей, у тебя индивидуальный трансфер. Микроавтобус на стоянке. У тебя, Тамара, тоже трансфер. Ты форму с собой не брала?

Я отвечаю ему турецким жестом отрицания — вздернув подбородок и брови, цокаю языком.

Он протягивает мне ключи:

— Ладно, возьми в багажнике в моей машине майку. Сейчас дам трансфер-лист.

Он отходит к стойке и выуживает из папки листок:

— У тебя двенадцатый автобус. Рядом с Алексеем.

— А Ильхам здесь? — спрашиваю я.

— Ильхам уволился, — отвечает Метин и тут же поворачивается ко мне спиной.

Я растерянно смотрю на его спину, потом губы мои кривятся, в глазах появляется песочное жжение. Тогда, загоняя слезы обратно в протоки, я задираю голову в небо. Его разрывает, поблескивая брюхом, самолет.

Вдохнув носом мокроту, я поправляю на плече тяжелую сумку и отправляюсь на стоянку, к машине Метина. Новую мятую майку я натягиваю поверх своей, пропотевшей, и, поставив сумку на асфальт, закуриваю. Я смотрю на свой автобус с закрытой дверью, у которого уже сгрудились туристы, и курю, не в силах заставить себя вернуться к работе. Я смотрю на Бебека, суетливо и раздраженно размахивающего руками, на водителей, хмурящих брови и проталкивающих чемоданы вглубь багажного отделения, на туристов, жмурящихся навстречу горячему солнцу…

Хороший у нас был сезон, Ильхам.

— Тамара! Где тебя носит? — кричит мне взмыленный Бебек, едва я приближаюсь к своему автобусу.

Его тут же заслоняют туристы, сердито и нетерпеливо протягивающие мне ваучеры.

— Добрый день! — включаюсь я. — Сумки, пожалуйста, ставьте туда и можете проходить в автобус. Да, солнце будет с этой стороны. Здравствуйте, будьте добры ваш ваучер! Вот этот, желтый.

Уже через пятнадцать минут напротив каждой фамилии в моем списке стоят галочки, и я быстро иду к нашей стойке, чувствуя струйки пота, щекотно стекающие по животу и спине. Отдав Гале ваучеры и ключи от машины Метина, я поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут она окликает меня:

— Тамара! Метин просил тебя позвонить ему насчет Египта!

Я замедляюсь, вспомнив вдруг губы, целовавшие меня сегодня ранним утром, и отвечаю: