Роланд Харингтон - Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

Брак обряк. Мы спорили и ссорились, опускаясь до брутальной брани, до ранящих ругательств.

— Ах ты американская сухарка, — корил я Сузан, — тебе никогда не понять эмоций моих внутренностей, моей славянской селезенки!

— А ты не уважаешь женских нужд, не то что мои подруги, которые гораздо чувственнее вас, грубых мужчин.

Житейские и животные коллизии!

Впрочем, я еще не был готов захолоститься и поэтому решил спасти наши отношения. Однажды вечером — это было в понедельник, мы только что отужинали вон-тонами по-кантонски и курицей «ни-хао» — я проникновенно посмотрел на супругу.

— Сузи, хочу прочитать тебе стихотворение.

Сказано — зачато. За какой-нибудь год жена произвела на свет двух сыновей. Старшего в честь меня назвали Роландом. Цитирую его имя целиком: Роланд Герберт Спенсер фон Хакен Харингтон VI. Младший тоже носит силовое имя: Танкред Рихард Вагнер фон Хакен Харингтон I.

Итак, после нескольких лет преподавания в Мадисонском университете я имел супругу, пару отпрыщей и высокий социальный статус в нашем академгородке. И тут группа коллег во главе с Мак-Гольдстийном выдвинула меня кандидатом на пост члена муниципального совета.

Я не стал отнекиваться: шиша в ширинке не утаишь! Так я пошел в небольшую политику.

Началась избирательная кампания — как всегда в Америке сенсационная, суматошная, скандальная. Любящие студентки облепили Никсонвиль плакатами с моим силовым портретом: я в растерзанной от мощной мускулатуры майке выжимаю штангу в 250 килограмм. Под портретом надпись: «Rol Harrington says: I’ll lift you up, Nixonville!» [55] Рол Харингтон вознесет тебя вверх, Никсонвиль! (англ.) (Мак-Гольдстийн посоветовал мне сократить имя с шести до трех букв из соображений попюлизма). Моя кандидатура привлекла большое внимание, о ней шумели соседние города Шампейн, Декейтур, Нормал, судачили в Чикаго. Накануне выборов газета «Никсонвиль куриер» опубликовала про меня статью под заглавием: «PARENT, PROFESSOR, POLITICIAN: НЕ HAS PERFORMED EVERY JOB WITH DISTINCTION». [56] «Родитель, профессор, политик: каждую функцию он исполнил блистательно» (англ.).

В отличие от остальных кандидатов, долдонивших про дырки в дорогах и важность водосточных труб, я оперировал понятиями глобального масштаба. На уличных митингах предлагал академгорожанам вдохновляющее видение будущего.

Цитирую.

Дорогие никсонвильцы! Мир вступает в эпоху, чреватую чрезвычайными чудесами. Мы, люди современности, должны мыслить метатрадиционно и выкинуть ветхие мифы двадцатого века в непотребное место. Говоря конкретно, пришла пора экспроприировать муниципальный пенсионный фонд. Я предлагаю использовать его в новых, я бы сказал футуристических целях. Вместо того чтобы выплачивать бедным старикам и старухам мизерные, а потому бесполезные пенсии, давайте арендуем на эти деньги эскадру авиалайнеров «Боинг-747». Мы наполним самолеты авантюристами, туристами, артистами. Гигантские стальные птицы полетят в Россию. Там их смелые и талантливые пассажиры отремонтируют сломанную инфраструктуру, построят стратегические деревни и военные поселения, проведут концертные гастроли. Иными словами, создадут новую постсоветскую цивилизацию. Цветы и деревья, пересаженные из садов нашего зеленого города, обогатят разреженную атмосферу бывшего СССР кислородом. Разбитые российские просторы превратятся в парк! А у нас в городе мой грандиозный проект даст стимул экономике, разрядит демографическую бомбу.

Друзья, мы воздвигнем за тридевять земель отсюда новый Никсонвиль!

Увы, в который раз Weltgeist [57] Мировой дух (нем.). подвел Россию. Городские выборы состоялись в ноябре 1992 года, одновременно с президентскими, и победа Клинтона над папой Бушским повлекла за собой мое поражение. Подобно Уинстону Черчилю и Шарлю де Голю, я познал неблагодарность ветреного электората.

Тем временем брак хирел. Когда Танкреду — нашему младшему — не было еще и года, в доме Харингтонов разразилась супружеская война.

Вот как это произошло.

Однажды захожу к жене в кабинет и вижу, что она сидит за компьютером, а Кадавр сидит у нее на голове. Сбоку от принтера колыбелька с маленьким Танком, который держит в пухлой пясти бутылку с желтоватой жидкостью.

Я вспомнил свое счастливое молочное младенчество и возмутился.

— Сузан, где твой бюст? Его крутизна и белизна тешили мужа, пускай теперь потешат сына. Вымя да положь!

— Я не собираюсь быть твоей дойной аспиранткой.

— Танку всего десять месяцев. С медицинской точки зрения он является — подчеркиваю — грудным младенцем.

— Подумаешь!

— Ты ему мать или кто?

— Отстань, мужлан!

— Фигушки!

Встревоженные родительской перебранкой, Кадавр и Танк подали голос — попугай крикливый, младенец плаксивый.

Но жену это не смутило.

— Роланд, у меня нет времени для пустых разговоров. Я готовлюсь к выступлению на собрании гендер-товарок, где мы будем обсуждать вопрос об угнетении женщин в современном обществе, — прошипела свирепая сушка, продолжая барабанить во все пальцы по клавиатуре компьютера.

— S. O. S., O. K.? [58] С. О. С., о’кей? (англ.) — вырвался у меня стон, но Сузан и бюстом не повела.

Даже матушка, которой я побежал жаловаться, не смогла убедить невестку снять лифчик сына младшего ради.

Известно, что, когда супругов начинают раздражать привычки или части тела друг друга, всему делу каюк. Вспомните Анну Каренину, которая после знакомства с Вронским начинает разглядывать уши мужа. Их оттопыренность отвращает героиню от Алексея-мужа и толкает ее к Алексею-любовнику. Как будто у того не было ушей!

После окологрудного конфликта я стал замечать, что в момент смеха или секса жена показывает зубы аж до десен. Мне вспомнился предбрачный матушкин комментарий на сей счет, и я удивился ее прозорливости. Каждый раз, когда я теперь встречался с Сузан, я нарочно смотрел ей в рот и невольно содрогался.

Последствия были вот какие. Пока супруга недописывала курсовую и недокармливала Танкреда, я проделал дырку в заборе и начал в нее суваться. За забором простирался злачный беспредел, альтернативный мир страсти. В этом мире я был как прекрасный разноцветный фазан, фланирующий в окружении стаи амурных фазанок, — шестидевяток, сосулек, аналитичек.

Не брак, а бардак!