Роланд Харингтон - Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

Лучший способ завоевать уважение преступника — это нанести ему личное оскорбление. Что я и сделал.

— J’ai un couteau, je vais te buter! [273] У меня нож, я тебя укокошу! (фр.) — воскликнул я и повел ручкой «Cross» перед носом самого большого бандита, белокрысого верзилы высшей киллерской категории. На нем была тельняшка, пулеметные ленты крест-на-breast [274] Груди (англ.). и грозди гранат на конфузе, а с ремня свисал тлеющий огнемет. На плече бандит держал громадный геттобластер, который орал песни «Любэ». Рваные ноздри и клеймо на лбу «Раб КПСС» свидетельствовали о том, что великан был ветераном советской каторги. Прочие преступники подобострастно на него посматривали, из чего я заключил, что это их главарь.

— Я совратил твою мать, — сказал я, открыл стоптанный номер «Пращура» и демонстративно зачитался, краем глаза, однако наблюдая за реакцией верзилы.

Тот открыл рот, обнажая фальшивую фарфоровую фиксу, но от изумления не смог произнести ни слова. Так он стоял передо мной, беспомощно глотая купейный воздух в присутствии своих подручных и с каждой секундой теряя репутацию киллера, которая столь много для него значила.

Подручные сначала с недоумением, потом с тревогой смотрели на своего оскорбленного, оскопленного лидера.

— И хочешь знать грустный факт? — сказал я, продолжая смотреть в журнал. — Она мне совсем не понравилась, ни в зад ни в перед. Впрочем, может быть, у тебя есть сестра? Пришли-ка ее мне в Никсонвиль, но только если она смазливее мамы.

Послышались матерные охи и вздохи. Бандит едва не грохнулся на пол в пароксизме позора, но я стремительно наклонился вперед и поддержал его мускулистой рукой.

Пахан оправился. Мы разговорились.

— Лучший диск «Любэ» — «Комбат». Это шедевр музыкального постмодернизма! «Полустаночки» и «Давай за…» мне не так понравились.

— Согласен.

Я отложил журнал в сторону.

— Грозный господин пахан! Милые шестерки! Как вы смогли убедиться, я свободно ботаю по фене. Почему? — спросите вы. А потому, что с детства интересуюсь русским народным криминалом. В семь лет я уже знал наизусть поэму Пушкина «Братья-разбойники». Дальше — больше. Подростком зачитывался «Преступлением и наказанием», студентом распевал «Из-за острова на стремя…». А с тех пор как стал профессором, ваша бранная, бравурная речь и неприличные наколки являются предметом моих культурологических исследований. И не только потому, что вас окружает увлекательная атмосфера страсти-мордасти. Я различаю в ваших землистых лицах следы человеческого недостоинства. Вы — представители самой пассионарной прослойки общества, элита подонков, двигающая вперед культуру и историю. Недаром Достоевский использовал ваши типажи в своих текстах, а Бакунин с Нечаевым хотели сделать вас штурмовиками революции. А сколько чекистов и комиссаров вышло из ваших рядов!

Уголовники улыбнулись от удовольствия.

— Я знаю, о чем болтаю! Моя книга «Бытовые кражи в русском романе» принесла мне репутацию криминалиста в законе.

Своими речами я совершенно и быстро завоевал сердца грабителей. Об этом свидетельствовали их робкие вопросы.

— Сувенирчик? Укольчик? Девочку?

Простодушные преступники не знали другого способа понравиться приблатненному профессору, как сделать ему порочные предложения.

Я погасил сигарету царственным жестом.

— Perhaps [275] Может быть (англ.). попозже.

И вновь раскрыл рот.

— Шикарная шпана! Советую вам упасть в обморок: Борис Бизонов, дон Корлэоне Российской Федерации, — мой приятель и компаньон. Он вам ноги выдернет, если я ему на вас пожалуюсь. До сих пор помню его слова в клубе «Русский гном». Он произнес их после того, как мы выпили галон водки на брудершафт и страстно поцеловались, что принято в вашей-нашей стране среди альфа-мужчин. Цитирую: «Роланд, дружище! Знай, что после нашей оргии у тебя всегда будет крыша над головой».

Бандиты, к этому времени опавшие кто на пол, кто на попутчика, застонали от страха перед моей суперпротекцией.

— Растроганный господин Бизонов выступил на сцене клуба с музыкальным номером. Он пел о своей птичьей душе, в которой есть еще что-то человеческое. Затем мы возобновили оргию, со слезами в пол и стрельбой в потолок. Если бы я не обладал железным здоровьем, как столь близкий мне император Александр III, у меня до сих пор бы болела башка от похмелья! А сколько раз я находил приют в бизоновском особняке, чья форма в виде бутылки значит для меня больше, чем я могу себе представить. На этой же эпатирующей ноте добавлю, что госпожа Бизонова — моя пассия. Впрочем, я это говорю конфиденциально. Если вы ссучитесь и донесете Борису Борисовичу про мои шуры-муры, то он убьет не меня — своего брудера по бизнесу, а ничтожника, который клеветнически сообщил ему правду.

Грабители закрутили головами в знак того, что сохранят тайну моей любви.

— Жовиальные жулики! Сейчас я вам скажу что-то такое, что даже в наркотическом сне вам не снилось. Я — ваш царь-государь! В этом мягком купе вы встретили прямого потомка Екатерины Великой, которая родила моего пра-пра-пра-пра-прадеда из-под полы своего парижского платья. Секретные ксивы, доказывающие связь предка с чернобровой государыней, уже расшифрованы. В подходящий момент они будут показаны по телевидению, а также Интернету, к которому я вам советую незамедлительно подключиться. Мой веб-сайт — www.czarbatyushkaroland.com. Придет час, России клевый час, когда во главе армии казаков-разбойников я вступлю в Кремль под блатную музыку отчаянья великого оркестра.

— Урррррррра! — закричали преступники.

— Вы, гудовые головорезы, будете авангардом моей авантюры, штрафным батальном императорской лейб-гвардии. А затем потечет сладкая жизнь по принципу «каждому свое». Мне — клубничка, вам — малина. Правда, когда вы станете кремлевскими преторианцами, вам придется завязать. Мои гвардейцы не должны грабить без спроса! Тем более что после реставрации самодержавия каждый из вас получит валютные премиальные.

Бандиты обомлели; кое-кто отдал честь. Главарь застенчиво ощерился и подал мне украденные часы и бумажник.

— Сейчас, учтивые урки, я еду в Петербург с государевой инспекцией. Кто знает, maybe [276] Может быть (англ.). первым моим актом после восхождения на трон будет перевод столицы обратно на северо-запад. Поймите меня правильно, Москва мне мила, но в ней есть нечто азиатское, нечто китайгородское. Это все-таки русское ретро, а не русское барокко.

Я вытащил из кармана сигареты и прикурил от огнемета.

— Уважаемые уголовники, готовьтесь к историческим событиям. Мои агенты свяжутся с вами в (не)скором времени. Пароль — «Профессор», отзыв — «Император». А пока спокойно занимайтесь своим делом. Ритуал ночного разбойного нападения освящен традицией. Он часть вашей-нашей культуры. Но будьте милосердны и оставьте пассажирам хотя бы минимум одежды, ибо сейчас по трассе бегает Дед Мороз. Это мой народ — не дайте ему простудиться!