Семён Каминский - 30 минут до центра Чикаго

— Петя, принеси, пожалуйста, бокалы, — приказала мама.

— Какие чудесные! — воскликнула Фабрис, разглядывая фигурки зверюшек и сувениры, стоящие на полках вместе с книгами.

— Вот это — русский медведь, по-русски: «мишка», — сказал Андрей, показывая ей старенького фарфорового олимпийского медведя.

— Мишька, — попыталась повторить Фабрис.

— Матрёшка, — назвал Андрей следующую фигурку.

— Ма-ти-рё-ши-ка… — протянула Фабрис.

— Ты знаешь, чёрненькие детки бывают очень симпатичными, — заметил папа, неся из кухни большую салатницу с винегретом. — Я вчера видел в магазине такую красивую девочку…

— Петя, про твоих девочек я уже достаточно слышала, — сказала мама, — а на столе нет ещё ни ножей, ни вилок!

— А вот это — «верблюд», — сообщил Андрей.

— Вер-би-лю… — старательно проговорила Фабрис.

На обед были приглашены Матвей и Тая (для разрядки обстановки, как сказал папа). Вскоре они приехали.

Когда сели за стол, Андрей стал накладывать в тарелку Фабрис разные блюда, одновременно — и не всегда правильно — объясняя, что входит в их состав. Фабрис блестела широко расставленными глазами и понимающе кивала головой, как будто взаправду пыталась запомнить все ингредиенты.

— Ну, что — водки? — решительно предложил папа, откупоривая литровую бутыль польского картофельного «Шопена». — Или вина?

— Йес! Вадка, вадка! — неожиданно отозвалась Фабрис, протягивая стопку.

После нескольких рюмок общаться стало полегче. Мама ни с того ни с сего поведала о трудностях преподавания в средней школе. Андрей пересказал подробности визита в полицию, язвительно изображая типа в штатском. Фабрис стала перечислять услышанные сегодня русские названия, из которых ей отчего-то особенно запомнился «верблюд», но произнести его правильно она не могла, как ни старалась.

— А ты говори просто: «верблядь» — и все дела! — шутливо посоветовал Матвей по-русски, и Фабрис неожиданно точно повторила сказанное им словечко.

Андрей и папа зашлись от смеха. Объяснить Фабрис причину их восторга оказалось невозможным.

В общем, всё прошло вполне прилично. Прощаясь, размякшая Фабрис невнятно поблагодарила родителей за угощение, и Андрей повёз её домой.

Вернулся он не скоро, но родители, Матвей и Тая всё ещё сидели за столом. «Шопен» закончился. Матвей бренчал на «Фендере», взятом из комнаты Андрея и перестроенном на семиструнный лад. Он извлекал из неподключённой к усилителю электрогитары дребезжащий вальсовый аккомпанемент — «ум-папа, ум-папа» — и рычал под Высоцкого (слава богу, это были не частушки!):

Когда Матвей допел, мама, ни на кого не глядя, вдруг громко заявила:

— А Пушкин тоже был негром!

Дэйв знал неплохую и недорогую студийку, где ещё умели записывать музыку в стиле классического рока. Большинство чикагских студий уже давно забыли, как это делается, обзаведясь кучей цифровых «примочек» и подстроившись под модные влияния рэпа и хип-хопа. Но нескладный, странноватый Ларри — хозяин студии, предложенной Дэйвом, — был, что называется, «в теме»: многое из его оборудования осталось раритетным, ламповым, а главное — и голова, и руки знали, как соорудить нечто в духе тех великих 70-х, когда рок-н-ролл был ещё жив.

И хотя музыканты были вынуждены записывать всё второпях, с немногих дублей, а значит, мелких ошибок — и по неопытности, и от напряжения — никак не могли избежать, Ларри действительно знал своё дело и сделал запись «Индейского лета» пронзительной и настоящей.

А может, в том и была удача, что им не хватило времени, чтобы начать копаться в деталях: глядишь, и пропал бы тогда этот самый неуловимый, как говорят музыканты, «драйв»…

На следующий день после выхода в эфир «Индейского лета» Андрей был в «Сладких радостях» героем дня. Все знали про его успех, пожимали руку, обнимали. Даже хозяин с сияющим лицом влетел к нему в каморку, чтобы поздравить. Андрея неоднократно вызывали к телефону: звонили Фабрис, Илюша, какие-то знакомые и малознакомые люди.

А Матвей, когда они утром ехали в машине у Шмарии, спросил:

— Ну? И что теперь? Слава? Концерты? Деньги? Короче, когда будем водку пить?

— Какая слава? — деланно усмехнулся Андрей, почему-то стараясь не показать, что настроение у него на самом деле отличное-преотличное. — О чём вы говорите? Ну, проиграли песенку на местном радио в не самое хорошее время… Наверное, никто её и не заметил. Вот если б по национальному, и в прайм-тайм…

— Ну, что ты прибедняешься! Скажи, песня-то хорошая? Это бабье лето твоё… или как его… хорошая? Я ведь ничего не понимаю в этом вашем роке.

— Шмария, — обратился Андрей к водителю, — тебе нравится «Индейское лето»?

— Хорошая вещь! — отозвался Шмария, по обыкновению что-то жуя. — Очень хорошая вещь, но не «Битлз».

— Ну, вот и ответ, — сказал Андрей Матвею, — поняли?

— Понял, понял… — буркнул Матвей. — Он сказал, что хорошая. Значит, если не сейчас, то когда-нибудь заметят. Что ж тебе ещё надо?.. Зайди за мной, когда пойдёшь на обед. Надо это дело отметить… ну, стаканом пепси, что ли.

Обычно они перекусывали бутербродами, которые приносили из дома, но сегодня решили пойти в какой-нибудь ближайший ресторанчик.

В половину первого весёлый Андрей заглянул на склад. Там было непривычно тихо: ни матерного бормотания заслуженного прапорщика, ни его возни. Семь торговых автоматов, раскрашенных в броские цвета, сгрудились в кружок у дальней стены пустого ангара, как бы рассматривая что-то находящееся между ними. Волна прозрачных пластмассовых шариков с конфетами, фигурками мультяшных героев, зажигалками, брелками и заколками выплеснулась из распахнутого нутра одного из автоматов на цементный пол, где в рабочем костюме и фартуке неподвижно лежал на животе Матвей с зажатой в руке длинной крестовидной отвёрткой.

Андрей глупо пытался растолкать его, что-то кричал, звал хозяина. Широкая дверь склада, тарахтя, убралась наверх, внутрь вошли яркий свет, тёплый воздух и приехавшие парамедики, которые, хрустя раздавленными игрушками, торопливо упаковали Матвея на тележку и увезли.

Хозяин сказал: «Инсульт» — и, ничего более не добавляя, стал собирать разбросанный товар. Андрей присоединился к нему, и вскоре на складе «Сладких радостей» был наведён обычный порядок.

— Сегодня ты едешь со мной, — пробурчал Шмария, когда утром, как обычно, заехал за Андреем, — хозяин велел. Нужно в южных районах заменить несколько попорченных автоматов. Там эти подонки в щель для монет жвачку запихивают… А других помощников больше нет… — он замолк и уткнулся в стакан со «спрайтом».