Эльмира Нетесова - Забытые смертью

— Так что эта кляча наша? — удивились оба, с трудом веря в услышанное. И, вмиг забыв о Сергее, пошли к грузовику. Они разглядывали его со всех сторон.

— Теперь и к шмарам можно нарисоваться! Как ты, фраер, насчет чувих? — спросили они Сергея. Тот подморгнул мужикам. И спросил:

— А магарыч где?

— Ну, гад! Не желает на халяву! А если мы не стрехаемся?

— Тогда пехом попрете к бабам, — засмеялся Сергей.

— Ладняк! Вали в хазу! Потрехаем! — предложили мужики, открыв дверь в палатку.

— Что на воле? Сам откуда? Чей будешь? Блатной иль фраер? Сюда зачем? — засыпали вопросами.

Водитель отвечал спокойно. Он даже не удивился, когда стриженый налил себе чифиру из банки. И спросил Сергея:

— Врежешь по кайфу?

— Нет, — он отказался тут же.

— Чего развесили яйцы? Сачкуете, падлы? — сунулась в палатку морщинистая кудлатая башка.

— Ладняк! Попутал! Не успели, — поставил чифир на стол лысый. И, встав из-за стола, предложил: — Отваливаем, Вася! Покуда бугру не настучали. А ты, свежак, дрыхни. Отсыпайся с дороги. Но завтра, секи, впряжем тебя, как папу Карлу! — пообещал Сергею, и оба тут же вышли из палатки.

Шофер решил, не теряя времени, проверить грузовик, подтянуть, смазать, почистить и помыть машину.

Он открыл капот и полез в мотор проверить его на всех режимах. Он знал: другую машину не дадут, а значит, эту нужно беречь пуще глаза.

Когда мужики вернулись с работы, Сергей лежал под грузовиком, что-то подтягивал и даже не обратил внимания на бригаду.

— Эй, чьи клешни торчат из-под драндулета? — хохотнул кто-то, стукнув носком сапога в Серегину ступню.

— Ты, слышь, полегше! Не то вгоню квач в задницу, вместо семафора жить будешь! — пригрозил тот глухо.

Поужинав вместе со всеми, хотел лечь спать. Но бригадир попросил его задержаться. Позвал мужиков.

— Вот, Сергей, мои ребята! Всех их моей бандой зовут. Ну, да на всякий роток не накинешь платок! Нормальные мужики в своем большинстве. По знакомиться с каждым ты еще успеешь. Времени много впереди. А теперь о тебе поговорим. Чтоб сразу все и всем понятно и ясно было, — оглядел Никитин бригаду и продолжил: — Это хорошо, что ты к нам приехал. Да еще с машиной. Она, случается, до зарезу нужна бывает. Но… Не каждый день. И если ты хочешь работать только водителем, будешь сидеть на голом окладе. За минусом питания на руки будет оставаться хрен вместо зарплаты. Если же станешь работать в бригаде на заготовке леса, заработки будут нормальными. Но опять же как станешь вкалывать, — глянул он на водителя.

— Не буду ж дурака валять, когда люди вкалывают. Правда, не доводилось мне на лесоповале работать. Не знаю, что сумею, как получится. Но покажут — научусь, — ответил Сергей, не задумываясь.

— Тогда так договоримся. За три дня приводи машину в порядок. И выходи после этого с бригадой в тайгу. Хватит трех дней?

— Конечно. Думаю, раньше успею.

А через день вышел Сергей на работу вместе с бригадой.

— Ты не спеши сегодня. Приглядись. Прикинь. Попробуй, где лучше у тебя пойдет. То и осваивай. В нашем деле опаздывать нельзя. Но и спешить опасно, — предупредил Никитин, предоставив Сергею право самостоятельного выбора. Тот долго не колебался. Сел на трелевщик. И словно все годы на нем работал. Возил хлысты с деляны, да так быстро, что бригада еле успевала за ним.

Поначалу работал в рубахе. Но ближе к полудню солнце так припекло, что не только рубашку, но и брюки снял. В кабине дышать было нечем. Жгло солнце. Обдавал жаром раскаленный двигун

трактора. Сергей обливался потом, задыхался в удушливой пыльной жаре, рад был из собственной шкуры выскочить. И, едва подъехав в обед к палатке, тут же нырнул в Алдан смыть с себя соленый панцирь.

До сумерек не ушла бригада с деляны. Трелевщик раскалился от жары. К нему не прикоснуться. Работать в нем стало сущим наказанием.

— Выскочи, перекури! Давай подменю! — вскочил на подножку Никитин. И, намочив водой носовой платок, завязанный на узлы со всех четырех концов, натянул Сергею на голову.

И вмиг перестали крутиться перед глазами цветные круги.

— Ляжь на пяток минут под дерево. Остынь. Чтоб солнечный удар не схватил, — подтолкнул Никитин Сергея к траве, сам вскочил в раскаленное пекло кабины трактора.

Сергей шел, шатаясь, в тень. Хоть бы глоток воздуха, хоть бы секунду тишины…

Воет бензопила, ревет трелевщик, стучат топоры, ухают взрывами падающие деревья, стонет тайга…

Кто-то сзади окатил Серегу тепловатой водой. Ухватил за плечи. Приподнял, поволок в тень. Сунул в лопухи гудящей головой.

— Лежи! Мать твою! Зачем до блевотины пупок рвешь, хмырь немытый, задрыга зеленая? Тут черт сдохнет с непривычки! Канай, потрох! — прикрыл голову Сергея сорванным лопухом и зашагал в кромешный ад, гудевший рядом.

— Эй, Шик! Куда прешь, скотина? — послышался рычащий мат на засыпку.

Сергей лежал, уткнувшись головой в траву. Как хорошо и прохладно здесь, если не поднимать голову, не видеть и не слышать, что творится рядом.

— Хлебни! — дернул кто-то за обгоревшие плечи и сунул в лицо кружку воды. — Пей все! Во! Молоток! Теперь закури. И не лежи! Сядь! Так легче будет. Скорее в себя придешь. Ну, верно? То-то!

Через полчаса Сергей снова влез в бульдозер, обвязав голову мокрой майкой.

Обжигало ступни ног. Но работать в обуви было невозможно. Казалось, кожа горела живьем.

И лишь в сумерках, когда люди перестали видеть, прозвучало громкое:

— Шабаш, мужики!

Сергей, подогнав трелевщик к палатке, заглушил его, вывалился из кабины и — мигом к реке, нырнул в воду. А она что парное молоко. Теплая.

— Сергей! Давай на ужин! — позвал Никитин. Но так не хотелось вылезать из воды.

— Садись, ешь. И спать. Дня три тяжело будет. Потом привыкнешь, — успокаивал Никитин.

— Силен мужик! У нас в трелевщике никто из новичков больше часа не выдерживал, — сказал кто-то, хлопнув Сергея по плечу. И вдруг, совсем внезапно, за спиною взвыло надрывно:

Приморили, суки, приморили И сгубили молодость мою,

Золотые кудри поредели,

Знать, у края пропасти стою…

— Хлебнул чифиру, падла! — встал Никитин. И, грохнув по столу кулаком, рявкнул: — Заткнись!

Песня оборвалась. Бригадир спросил, насупясь:

— Был договор завязать с чифиром? Я вас всех спрашиваю?

— А кто чифирил?

— Я — ни в зуб ногой, — спрятал Вася в карман пачку чая за спинами мужиков.

Сергей привыкал к новому месту тяжело. Мерз ночами, задыхался от жары днем. Насильно заставлял себя есть рыбу, которую не терпел с детства. Курил махорку до скрипа в горле. Не мог смириться с постоянной грязью в палатке.

Так, вернувшись с работы на третий день, увидел окурки на своей раскладушке. Приметил, что чужие руки шарили в чемодане.

Оглядев ноги мужиков, увидел свои носки у того, кого вся бригада звала Шиком.