Дэнни Шейнман - Квантовая теория любви

— Какого хрена ты делаешь?!

— Пытаюсь кое-что доказать.

— Доказать?

— Верности как таковой не существует. Точно так же, как не существует гомо- и гетеросексуальности. Все это концепции, придуманные человеком. Они только ограничивают наш бесконечный потенциал. Мир, Вселенная даны нам, чтобы наслаждаться. Следует упиваться чувствами, черпать блаженство из каждого источника. Я люблю тебя, Лео, как люблю Стейси, как люблю Камиллу.

Роберто повернулся и поцеловал Камиллу.

— И вот эти… обои ты любишь в равной степени. Ты ведь к этому клонишь? — осведомился Лео.

— Правильно, — расхохотался Роберто.

Лео сидел в маленькой комнате на втором этаже. Загнала его сюда паника, смешанная с отвращением. В комнате было темно, на диване грудой свалена верхняя одежда, на которую, закрыв дверь, и повалился Лео. О бумажный абажур потушенной лампы с шелестом билась бабочка, не находя себе места во мраке. Такой же мрак царил у Лео на сердце. Все в нем перегорело, остались только потемки и зола. Даже угольки безумия потухли — теперь он четко сознавал, что Элени ушла навсегда. Мертвые живы только в головах у сумасшедших. А он еще и теоретический базис подводил — прямая дорога в психушку. Теперь все это в прошлом. Впереди же пустота. Вечная пустота. Но вместо того, чтобы чувствовать себя частью этой вселенской пустоты, как учил Роберто, он чувствовал себя одиноким и потерянным. Даже бабочка затихла, выбившись из сил.

Внезапно распахнулась дверь и в прямоугольнике света возникла парочка. Им не было дела ни до Лео, ни до бабочки. Парочка ввалилась в комнату, мужчина пинком захлопнул дверь и прижал к ней девушку. В темноте слышались лишь звуки поцелуев да шорох одежды.

— Здесь кто-то есть, — вскрикнул женский голос.

Дверь снова открылась, впуская свет.

Лео смотрел на Ханну, она на него.

Тишина. Надежды гибнут беззвучно.

Бабочка летит на свет к выходу.

— Извини. Я искал свой плащ, — выдавил Лео, с трудом выкарабкался из груды одежды и протиснулся в дверь.

Дома он нашел блокнот, выскочил к автобусной остановке и выбросил блокнот в урну.

Наутро он позвонил своему врачу и попросил телефон психотерапевта. Врач порекомендовал миссис Шарлотту Филипс.

Если бы марципан вдруг ожил, голос у него был бы точно такой. Растянутые гласные плавают в сахарном сиропе. Нотки профессионального сочувствия добавляют еще приторности. Таким тоном разговаривают с больным ребенком.

— Как ужа-а-а-асно. Вам, должно быть, о-о-очень пло-о-охо.

Разумеется, Шарлотта Филипс сама перенесла тяжкую утрату и решила посвятить свою жизнь делу помощи другим несчастным. Как ей удалось добиться от него согласия на личную встречу, Лео не понял, но дело сделано — он угодил в ее приторно-липкую западню. Лео положил трубку, и перед глазами его нарисовалась дикая картина: он лежит голый на холодной клеенке кушетки, а миссис Филипс мясницким ножом вскрывает ему грудную клетку, чтобы «ра-а-а-азобраться в его стра-а-а-аданиях».

Нет уж, как-нибудь сам разберется. Вечером он снова позвонил психотерапевту, очень надеясь, что попадет на автоответчик и в два счета отменит встречу.

К телефону подошли не сразу.

— Алё, — раздался тоненький голосок.

— Привет, — разочарованно ответил Лео. — Могу я поговорить с миссис Филипс?

— А мне уже три с половиной, — гордо сообщил голосок.

— Неужели?

— Целых три с половиной. А тебе?

— Больше, чем было вчера… Можешь передать маме сообщение? — с надеждой спросил Лео. — Передай ей, пожалуйста…

— Меня зовут Дженни, а тебя?

— Мистер Дикин.

— Папа говорит, что мама возится с психами. Ты псих, да?

— Послушай, Дженни, могу я поговорить с твоей мамой?

— Мама, мама, тебе звонит какой-то мистер дикий псих.

На заднем плане послышался голос Шарлотты:

— За-а-а-айка, это плохо-ое слово.

— Мама, а ты вылечишь мистера дикого психа? — успела спросить Дженни, прежде чем у нее отобрали трубку и влили в нее поток велеречивых извинений.

Стоило Лео заикнуться об отмене встречи, как на него излили новую порцию слов. Это так типично — назначить сеанс, а потом отменить. Хотя людям нечего бояться. Ведь причина депрессии уже ясна, не надо копаться у пациента в подсознании и затрагивать его интимную жизнь и детские страхи. Просто Лео представляется возможность обсудить, что он чувствует в данный момент, с человеком, у которого есть соответствующий опыт. Он может быть уверен: точно такие же приступы панического страха, злости, тоски и поисков испытывают все, кто потерял близких.

— Поисков? — переспросил Лео.

— Да. Бесплодных поисков умершего. Люди утрачивают всякий интерес к обыденным занятиям, их сознание всецело занимает ушедший человек. Приемные дети ищут своих настоящих родителей, вдовы часами сидят в любимом кресле покойного или постоянно наведываются на его могилу, усопший по-прежнему присутствует в их жизни, некоторые даже ведут с ним беседы. Вполне естественные явления истолковываются как знаки с того света. И это нормально. Со временем все эти симптомы пройдут и вы увидите свет в конце туннеля.

Но Лео как раз и боится, что «симптомы пройдут». Свет прогонит тени, и Элени исчезнет даже из его снов. Пусть по пятам миллионов людей следуют ангелы, пусть в шуме города им чудятся голоса мертвых, пусть в падающих листьях и скрипе лестницы они видят знамения с того света, все равно лечение миссис Филипс куда страшнее. В этом он убежден.

— Позвольте вам помочь, — продолжала настаивать Шарлотта.

Но в ее голосе Лео слышалась пустота.

— Если передумаете, все, что надо, — лишь позвонить.

[24] Запись 36 Каждый год полярная крачка пускается в небывалый по протяженности перелет из Антарктики в Арктику, чтобы вывести потомство.

За осень Лео поймал сотни падающих листьев, спас сотни душ. Листья он вкладывал в книги Чарли, тут же забывая, в какие именно. И когда Чарли брался за книгу, оттуда частенько выпархивали сухие листья. Он поднимал их и осторожно возвращал на прежнее место — из уважения к безумию друга.

Однажды Чарли, вернувшись домой, обнаружил, что вещи Лео упакованы, а сам он сосредоточенно перетряхивает книги. Сухие листья парами были сложены на полу.

— Что ты затеял, Лео?

— Я подумал, что листьям, наверное, очень одиноко. — Голос Лео дрожал, глаза нервно моргали. — Ты читал Платона?

— Нет. — Чарли снял куртку и сел на пол, встревоженный странным поведением друга.

— Платон пишет, что Зевс сотворил странных существ о двух головах, с четырьмя руками и ногами. Эти существа были вполне счастливы и не чувствовали себя в чем-то ущербными. Мир был полон смеха. Но как-то раз у Зевса случились нелады с женой Герой, днем они ссорились, а по ночам Зевсу не давал заснуть постоянный смех его созданий. И однажды Зевс не выдержал и забросал двухголовых молниями. Каждое существо он разбил на две части, которые раскидал по всему миру. Платон говорит, что с тех пор Землю населяют одноглавые творения, которые без устали ищут свою вторую половину.