Эльмира Нетесова - Последний шанс

Понятно, что на нашего Василия он даже не смотрел, не обращал внимания. Ну, а Катя его любила.

— Как же они могли познакомиться? — удивился Иван.

— Всему виной каляды! Пришел наш Василий под Рождество Христово, вместе с гурьбой таких как сам, в дом каретника. Там их, понятное дело, встретили по обычаю. Угостили пирогами, кренделями, полные сумки гостинцев положили, каляда тоже постаралась на славу. Пели и плясали до седьмого пота. Славили Рождество Господа, желали хозяевам всяческих благ. А наш Катю увидел. Ох, и понравилась она ему Уж он с ней отплясывал. Целовал и обнимал. Той Василий приглянулся. Стала на свиданья к нему выходить. Через год попросил ее согласия стать женой. Катерина согласилась, и тогда наш пришел к ним в дом, просить у каретника руки его дочери. На колени перед ним встал, — вздохнула Варя и, помолчав, продолжила:

— Каретник, узнав, кто к нему пришел и зачем, рассвирепел как зверь. Велел нашего деда палками прогнать не только из дома, но и со двора. Катерину за то, что согласилась на замужество за Василия, побили и целый год держали в доме взаперти. А через год решили обвенчать с каким-то банковским служащим, престарелым, лысым мужичонкой, но зато он был богатым. Дед узнал о том от служанки каретника. И решил помешать венчанию. Собрал своих ребят. Стали они неподалеку от церкви, ждут, а кареты нет. Она так и не приехала. Оказалось, Катя по дороге попросила остановить карету возле лесочка. И пошла… Да так и не вернулась. Сколько ее искали, не нашли. Даже к нашему домой приходили. Весь дом перевернули, а бесполезно. Словно испарилась девка. Была и не стало. Месяц искали. Караулили возле дома деда, все кусты и ямы в лесу проверили, под каждую корягу заглянули. Ан тщетно. Так и умер каретник, не узнав, где его дочь и что стало с нею, — вздохнула Варя:

— Наш тоже искал, звал Катерину, а она не откликалась и не показывалась. А когда три года прошли, приснилась ему невеста и попросила на Ивана Купалу прийти в лес, к озеру одному в полночь. Василий сделал все, как она велела во сне. И пришел, не испугался. А ночь выдалась темной. Сидит он на самом берегу. И вдруг видит, как по озеру рябь пошла, хотя вокруг ни ветерка. Дед смотрит онемело. И видит, как из озера выходит Катерина. В белом подвенечном платье, в фате, и прямиком к Василию:

— Долго же ты меня искал, звал и оплакивал, сколько мук перенес, сколько горя выдержал. Но не отказался, не отступился даже от мертвой.

— Зачем ты утопилась? Ведь мы могли уехать отсюда далеко, где нас никто бы не сыскал! — сказал ей Василий.

— Мой отец нашел бы нас всюду. И прежде всего, отнял бы у тебя жизнь. Я это знала. И не хотела, чтоб ты умер из-за меня. Ты должен жить, потому что я люблю тебя и не могла выйти замуж за постылого. Потому ушла с белого света, но… Со мною твое сердце и твоя любовь. Мы вместе. Ты не видишь меня, но я всегда рядом. И даже когда у тебя появится жена, а их будет много, меня не сможешь забыть никогда. Ни одна из земных не полюбит тебя так, как я. Ты навсегда мой! Слышишь, Василий? Ты только мой! Я буду тенью и солнцем, дождем и снегом, утренним рассветом и звездою над головой. Знай, человек может умереть, но любовь — никогда! Помни! У меня твое сердце! Я не верну его тебе! Потому что, когда от тебя уйдет жизнь, ты придешь ко мне! И мы будем вместе всегда. Нам больше не помешает никто. Знай, только любимых оставляют жить, даже если за это нужно отдать свою. Живи и знай, я жду тебя!

— Дед потом, уже взрослой, признался мне, что никого и никогда не любил так, как Катерину. Знаю, что он не боится смерти, ждет ее с радостью, каждый день. И хотя у него было много женщин, ни одну не назвал любимой, не соврал. И теперь он иногда ходит в лес на Ивана Купалу. Я понимаю, мечтает увидеть свою любовь. Но она не приходит по заказу и просьбе. Появляется, когда сама пожелает. А может, наш Василий не хочет рассказывать и молчит, может он видится с нею. Но мне ту женщину не забыть. Честно говоря, с того дня я боюсь, не люблю ходить в лес. И хотя мы с дедом тогда набрали грибов, очень легко и быстро вышли из леса, мне до самой деревни казалось, что кто-то смотрит нам вслед. А мы идем, спотыкаясь на каждой кочке больным сердцем…

— А тот платок, какой нашла, он у деда? — поинтересовался Иван.

— Сколько лет прошло, разве уцелеет? Я иногда видела его у Василия. Потом и забыла. Это его талисман. Не хочу обижать таким вопросом. Дед не любит, когда к нему в душу лезут. И я очень стараюсь не задеть ненароком, не обидеть его. Знаешь, что он сказал мне перед отъездом к тебе?

— Не навязывайся в бабы, скоро надоешь. Цени в человеке его душу и сердце. Как сама будешь относиться к нему, то получишь в ответ.

— А как же тогда Тарас? Ведь я любила?

— Тарас выродок! А я говорю о мужиках. Не путай людей с извергами. И не дай больше ошибиться душе. Люби достойного человека. И подтолкнул к тебе…

Иван молча поблагодарил деда Василия.

Шло время. И через год Ивану казалось, что он всю жизнь жил с Варей, вот так же спокойно и тихо, без ссор и споров, в полном согласии и понимании, без раздражения и сожалений. Ему завидовали коллеги на работе и друзья. Человек жил теперь дорожа каждой минутой. Он уже не засиживался на работе допоздна, как было раньше, не ходил с друзьями в кафе и бары, не оглядывался на женщин, спешил домой. Ведь там его ждала Варвара. Иван знал, что она любит и дорожит им.

За прошедшее время они дважды побывали в деревне. Там Ивана встретили как своего, родного человека, делились с ним новостями. Вот так вечером присели за столом на кухне, и мать, не выдержав, рассказала:

— А к нам недавно гость пожаловал. Вот так вечером стукнул в окно. Мы с дедом подумали, что кто-то из соседей, иль деревенские свои наведались. Ну, отец пошел открыть. Я на кухне, по своим делам толклась. И даже не глянула, кого к нам занесло. Но слышу, мужик мой в коридоре ругается с кем-то, бубенит на весь дом. Я выглянула и не признала враз. Когда присмотрелась поближе, а это Тараска! Тот самый из Хохляндии. По нахальной морде узнала. Ну и спросила, мол, какого черта тебе тут надобно? А он в ответ: хочу Варьку увидеть, поговорить с ней надобно.

— Опомнился, говно собачье! Нашу девку чуть не загробили, а нынче говорить с ей приспичило! — отозвался от печки дед Василий хрипло.

— Я и ответила, что говорить с ним Варя не станет. Нынче живет в городе, там работает и про него, Тараску, вовсе забыла. Он и ответил, барбос облезлый:

— Ничего! Увидимся, враз вспомнит! Мне с ней об серьезном говорить надобно. О семье! У меня мамка померла. Кто-то должен вести дом и хозяйство! А и не дозволяли ей с дому убегать, не сгоняли в шею. Берегли и заботились как об родной. Чего не доставало? Сметану в задницу через воронку лить? Мать все глаза проплакала, когда Варька убежала. Так и не поняли, чем не угодили мы ей? От себя отрывали, ей пихали. А она неблагодарная! — рассказывала мать.