Ат-Тайиб Салих - Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах

— Я тоже пойду домой. Уже ночь.

Саид прокричал им вслед:

— Не придете поужинать с нами, хотя бы ради гостя?

Махджуб пошел, словно ничего не слышал, а Абдель-Хафиз ответил издалека:

— Ужин не уйдет, а на молитву в мечети нельзя опаздывать.

Ат-Тахир ар-Равваси подошел и сел рядом со мной на диван. Некоторое время мы оба молчали. Я прислушивался к звукам ночного Вад Хамида: блеянию овец, мычанию коровы, реву быка, шуму деревьев, мелодии передаваемой по радио песни. Неведомо откуда, то затихая, то усиливаясь, доносились нестройные крики, и было неясно, то ли кого-то хоронят, то ли справляют свадьбу. Нельзя было понять, откуда эти крики доносятся — с южной или с северной стороны. Свет автомобильных фар приближался, становясь все ярче, и, внезапно вспыхивая, исчезал. С берега реки доносился шум водяных насосов, свежий ночной ветерок шелестел ветвями пальм. Лавка Саида, песчаная площадка перед ней, ночь, звезды — все было обычным, знакомым. Ат-Тахир ар-Равваси промолвил:

— Бедняга Махджуб постарел.

Саид обратился к нему из дальнего угла лавки:

— А ты, Вад ар-Равваси, отчего не стареешь? Ведь ты всех нас старше.

— Потому что сердце мое давно уже успокоилось. А у таких, как Махджуб и ты, сердца горячие, беспокойные. В наше время надо только стоять в стороне, наблюдать издалека и диву даваться.

Саид вышел и сел рядом с нами на диван. Я сказал Саиду:

— Все на свете ветшает, а вот этот диван не меняется.

Засмеявшись, Саид ответил:

— Ведь его делал Вад аль-Басыр, да помилует его аллах. Вот он и прочный, как железо. А современные вещи — одна труха.

Ат-Тахир сказал:

— А Махджуб со своим горячим сердцем нажил себе астму.

— Ей-богу, брат, все мы теперь стали не приведи господь! — добавил Саид. — Если не астма, то либо рези в почках, либо колики в желудке, либо больные суставы. Боже милосердный!

— А все потому, что не слушаете добрых советов, — возразил Ат-Тахир. — Я давно вам говорил, нужно принимать настой из верблюжьего сена и имбирь. Имбирь утром натощак, а верблюжье сено — перед сном. Еще хорошо выпивать каждый день стакан жидкого коровьего масла.

— Мы все лекарства испробовали, свои и иностранные, и все без пользы, — возразил ему Саид. — Делали уколы пенициллина с витамином, пили настой нильской акации и харджаля [42] Харджаль — название одного из видов лечебных трав. , грызли чеснок и лук. Одни советуют «приготовьте настой хны», другие — «вдыхайте дым райского банана». Эх, добрый человек, что теперь говорить о здоровье!

Ат-Тахир согласился:

— Ей-богу, ты прав. Нет ничего дороже здоровья. Знал бы ты, милый человек, сколько могла поднять эта спина. Каждый был как здоровенный мул: лягнет по горе, и гора рухнет.

Снова воцарилось молчание, напомнившее мне о прежних днях, о тех днях, когда Ат-Тахир ар-Равваси и его друзья — «шайка Махджуба» — сидели на куче песка перед лавкой Саида, и Ат-Тахир ар-Равваси, вдыхая полной грудью, говорил: «Уходят старые времена и приходят новые».

Ат-Тахир ар-Равваси глубоко вздохнул, насколько позволяли легкие человека, которому перевалило за семьдесят, и проговорил:

— Эх, хаджи [43] Хаджи — букв.: человек, совершивший паломничество в Мекку, обычное вежливое обращение к пожилому мужчине. Саид, где нам еще доведется увидеть такие денечки?

Внуки Саида расстелили циновки перед входом в магазин и поставили на них большой низкий стол. Мы втроем поднялись и подсели к нему. Не успел Саид снять со стола покрывало, как появился Абдель-Хафиз. Усевшись между нами, он произнес:

— Ну, что я вам говорил: ужин не ушел?

Саид сказал ему:

— Твоя молитва, хаджи, дошла по назначению.

— Имам только вот сегодня болен, — ответил Абдель-Хафиз.

— Кто же его замещал? — спросил Ат-Тахир.

— Не строй из себя глупца, Ат-Тахир, — проговорил Саид. — Разумеется, заместитель. Раз имама нет, то кто еще будет читать молитву?

Я сказал Абдель-Хафизу:

— Конечно, заместитель имама — это ты?

— Саиду и Вад ар-Равваси только бы насмешничать, — возразил Абдель-Хафиз. — Дело тут не в председателях и заместителях. Когда имама нет, любой может заменить его на молитве.

— Да что говорить, — сказал Ат-Тахир. — Имам давно жалуется на нездоровье и молитвы-то читает нехотя. Что скажешь, хаджи Абдель-Хафиз, не стать ли тебе имамом?

Абдель-Хафиз проговорил раздраженно:

— Эх, люди. Волосы-то у вас седые, а умы как у младенцев. Думаете, так просто стать имамом? Это должен быть ученый, сведущий в религии. Во всем городе нет такого, как наш имам. Вот когда господь его приберет, тогда посмотрим.

— А зачем сердиться? — отвечал Саид. — Ат-Тахир прав. Всего и дел-то: молитва в праздники, проповедь по пятницам да еще молитва во время рамадана.

— «Слава аллаху, учителю познавших истину, а не тем, которые заблуждаются. Аминь!» [44] Искаженная цитата из «Фатихи» — первой суры Корана. — произнес Вад ар-Равваси. — Взять хотя бы пятничную проповедь, там всего-то два слова: «О аллах, помоги мусульманам и защити повелителя правоверных». Хотел бы я знать, где он, этот повелитель правоверных?

— На все воля аллаха, — отвечал Абдель-Хафиз. — Ты вот, Вад ар-Равваси, что ты знаешь о проповедях имама?! Всю свою жизнь ты не совершал омовений и не молился. С тех пор как господь тебя создал, ты ни разу не переступил порога мечети.

— Побойся аллаха, Абдель-Хафиз, — вмешался Саид. — Как это Вад ар-Равваси не был в мечети? Разве кто другой так помогал строить мечеть, как Вад ар-Равваси?

Обращаясь ко мне, Вад ар-Равваси проговорил:

— Видишь, Михаймид? Видишь, как несправедливы ныне люди? Ей-богу, прав был Ибрахим Вад Taxa. Говорил он мне: «Вад ар-Равваси, остерегайся бородачей и тех, что с четками. От них можно ждать только неприятностей». Это я-то не знаю дороги к мечети? А кто в жару и в холод таскал воду и кирпичи? Кто там был, пока не поставили крышу? Кто работал всю ночь, пока другие храпели? Кто?.. Что зря говорить-то?

Рассердившись, Абдель-Хафиз закричал:

— Вот как раз из-за таких речей я и перестал сидеть с вами у лавки Саида. Клянусь аллахом, если бы не гость, я бы не пришел сюда и сегодня.

Он махнул рукой и встал. Саид крикнул ему:

— Ты, брат, спятил, что ли? Мы ведь здесь все свои. Вы хотите людям запретить говорить? Посмотри, разве мечеть не стоит на своем месте? Разве кто-нибудь собирается продать ее или купить? Тот, кто молится и кто не молится — все работали. Награда и воздаяние от аллаха, милостивого и милосердного. Вы что, хотите дать нам свой ислам?

Я попросил Абдель-Хафиза успокоиться и сесть, но он отказался:

— Господь лишил вас зрения. Много говорить с вами без толку: чем меньше, тем лучше. Мир вам! — С этими словами он ушел.