Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

Катя тем часом подхватила чемоданчик:

— Можно посмотреть? Я умею… — и, не дожидаясь ответа, упорхнула в комнату.

Петяша, непонятно с чего, хотел было возразить, но лишь махнул рукой — пусть ее балуется! — и отправился в кухню, сварить себе кофе и заодно чем ни то перекусить.

Добыв из ящика стола несколько горошин перца, корицу и гвоздику, он зарядил джезву и поставил ее на медленный огонь, после чего принялся — под доносящееся из комнаты электронное пиликанье — сооружать для себя бутерброд.

Вот интересно: за кого его принимает Катя? Кем считает? Скорее всего, для нее он взрослый, солидный дядька, которому проще пареной репы заработать денег, сколько понадобится. И на этот чертов (надо же, пищит-то как мерзко!) ноутбук, и на все остальное. Не видела девочка, как он, Петяша, тут с голоду помирал… Не знает, как раньше, еще до покупки этой квартиры, буквально на улице жил… А что будет, если дальше все пойдет вовсе не так благополучно, как сейчас? Чего она вообще хочет от их совместного будущего? И чего захотят от их совместного будущего ее родители, с которыми, кстати, тоже еще придется как-то разбираться? Он же для них наверняка выйдет какой-то темной личностью, без профессии, без определенных перспектив, живущей непонятно чем, выезжающей разве что на везении, и так далее, что там еще в таких случаях полагается думать…

От этих мыслей Петяше очень захотелось спрятаться куда-нибудь подальше, свернуться клубочком, ничего не видеть, ничего не слышать и ни за что не отвечать. Ощущение было, надо сказать, знакомым.

Только ведь такая немыслимая жизненная роскошь недоступна никому, ни за какие деньги. Разве что сделаешься слепоглухонемым парализованным идиотом.

В кухню заглянула Катя.

— Да, я же забыла!.. Сегодня родители на некоторое время возвращаются!

— И что?

— Надо домой ехать; я ведь там сколько времени не была… Я сейчас поеду, ладно? А завтра с утра вернусь.

— Ага. Хорошо. — Петяша помолчал. — Кофе выпьешь?

Катя бросила взгляд на маленькие часики на запястье.

— Ой, нет! Надо еще порядок дома навести; у меня там такое!.. И так в «тетрис» с твоим ноутом заигралась… — Она крепко обняла Петяшу, едва не силой заставив его прижаться лбом к своему плечу. — Не скучай, ладно? Я завтра, прямо с утра!.. А, если что, позвоню. Мой телефон я тебе там, на столе оставила. Все, я побегу, пока!

С этими словами она чмокнула Петяшу и вышла в прихожую, где тут же хлопнула, закрывшись за нею, входная дверь.

От громкого стука дверного полотна о косяк словно бы что-то в мешанине мыслей встало на место, и Петяша вдруг с поразительной отчетливостью понял: нет, он отнюдь не сошел с ума. Ни психиатры ни невропатологи ничем не смогут ему помочь, как ни надейся.

И это, пожалуй, было самым страшным.

Он и раньше подозревал, что, сомневаясь в своем душевном здравии, просто-напросто обманывает самого себя, не желает так вот запросто признавать факты, заставляющие едва не целиком пересмотреть привычное свое мировоззрение, непонятные и наводящие дикий, до судорог в конечностях, ужас.

Как бороться с тем, что не подчиняется привычным законам мироустройства? Как оценить, на что способен этот Георгий, как его там, Флейшман, являющийся, по словам Бориса, главным его, Петяшиным, врагом?

Да ведь у него, Петяши, и для борьбы с обычными-то, человеческими врагами — не много нашлось бы средств! Влиятельных друзей нет. Здоровья, навыков рукопашного боя, как в кино, чтоб стены кирпичные головами злобных супостатов прошибать, нет. Пистолет купить? Так с ним тренироваться нужно долго, прежде чем будет толк от владения этакой игрушкой. И разрешения на ношение короткоствола, ему, Петяше, скорее всего, никто не даст, а таскать с собой просто так — чревато множеством неприятностей…

Э-э, что пистолет; машину водить — и то он не умеет!

Ладно. Значит, этого всего нет. «Шварцынэгер знаишь? Савсэм нэ пахож!»

Что же остается?

Петяша задумался. Вспомнилась вычитанная где-то «мудрая мысль» насчет того, что побеждает в конечном счете не тот, у кого больше конечностей, а тот, кто умнее и хитрее.

Хотелось бы; хотелось бы надеяться, что автор ее знал, чего пишет.

Беда только, что и насчет собственных ума с хитростью Петяша тоже сильно сомневался.

Что ж остается-то, при таком раскладе?

За холодильником тихонько зашуршало. Из щели меж стеной и задней его стенкой выставилась острая, чуткая мордочка.

— Надо же! — удивился Петяша. — Давно не видали… Здравствуй, крыса!

Крыса взглянула на него блестящими бусинками-глазками и шевельнула усами. Бледно-розовое рыльце ее нервно подрагивало, внимая новым, только еще приживающимся в кухне запахам.

Вот же зверюга, мысленно восхитился Петяша. Нутром, мохнатая, чует, что обстановка тут переменилась и пожрать можно промыслить.

Инстинкт…

Округлить мысль до логического завершения он не успел: в прихожей заверещал звонок.

Идти открывать не хотелось. Просто так: лень было подниматься со стула, и все тут.

Звонок не умолкал.

Помедлив еще, Петяша все же встал и неспешно побрел к двери. В конце концов, может, это просто Катя вернулась. Забыла, скажем, чего-нибудь…

— Кто там?

— Я, открывай! — едва ли не криком донесся из-за двери голос Димыча.

Едрена палка, что с ним там?!

Петяша с силой крутанул замок.

— За тобой что, черти гонятся? Чего ты?

Димыч закрыл за собою дверь и перевел дух.

— Что за баба тут у тебя? По телефону мне отвечала!

Глаза Петяшины медленно полезли на лоб.

— С дуба рухнул? Катя это! Не узнал?

Взгляд Димыча сделался странен; даже испуган.

— Какая еще Катя?

Опершись рукою о дверной косяк, Петяша вплотную придвинулся к Димычу и внимательно взглянул в его глаза.

— Это ты — шутишь так? Разыгрываешь?

Но нет; судя по выражению глаз, Димыч далек был от мыслей о розыгрышах. Скорее, он был охвачен непонятно чем вызванной тревогой за него, Петяшу…

Но Катя-то тут при чем?!

— С тобой — точно все нормально? Мы же вместе были, когда с нею познакомились, — раздельно, убедительно глядя Димычу в глаза, произнес Петяша. — Когда ходили в издательство. То есть, уже после издательства, когда по магазинам-ресторанам отправились.

Во взгляде товарища появилось что-то новое, что именно, Петяша понять не смог.

— Пойдем-ка, — сказал Димыч после некоторой паузы. — Пойдем сядем, нормального кофе сварим и без суеты, обстоятельно так, во всем разберемся.

Разговоров хватило едва ли не до вечера. Подробно, пошагово сравнивая воспоминания о ходе событий, выяснили следующее.

По магазинам Петяша, оказалось, если и ходил, то один и, притом, в совершенно бессознательном состоянии, ибо Димыч точно помнил, что перед свершением покупок решено было все-таки, для пущего облегчения расставания с деньгами, выпить. С этой целью отправились, чтобы избежать слишком уж сильного расхождения с Петяшиным предложением, в баню, где Петяшу после парилки, да с отвычки, да под коньячок с кофейком развезло так, что Димычу пришлось доставлять его на такси прямым ходом домой. Время было, однако ж, еще не позднее, а посему он, Димыч, и решил: раз уж Петяша полностью неконтактен, надо бы навестить место работы. Ну, а на работе немедленно по его прибытии образовался аврал, плавно переходящий в состояние сумасшедшего дома. В порядке ликвидации оного пришлось даже лететь в Москву, откуда он, Димыч, вернулся лишь нынче поутру — так что, понятное дело, никакой Кати он не знает и никакого Бориса, живого или мертвого, под дверью Петяшиной квартиры не наблюдал.