Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

— На русском и латинском языках…

— На русском и латинском языках…

Николай Иванович выдержал паузу. Вскоре публика в зале зашевелилась, ведущий открыл было рот, но доцент Марков опередил его:

— … написано: «Петру Первому от Екатерины Второй».

— Написано: «Петру Первому от Екатерины Второй»! — выкрикнул Эдуард Витальевич.

Влад Якунщиков быстро заглянул в свою папку, бросил взгляд куда-то вбок, и лицо его засияло всеми красками радости за ближнего своего.

— Что ж, не совсем точно, но ответ принят — ВЫ ПР-РАВЫ-Ы!!! И еще четыре тысячи американских долларов переходят на ваш счет!

Пораженный случившимся до глубины души, Николай Иванович вновь обрел дар речи только под конец победного марша, громом сотрясавшего студию.

— Ладно, — тихонько пробормотал он. — Хватит на сегодня. Скажи ему, что воспользуешься правом вернуться через неделю и продолжить. А я свяжусь с тобой, когда кончится этот балаган.

— Понятно, заметила Елка. — Облом будет состоять в том, что этот профессор попытается заработать на внезапно открывшейся возможности, но ничего не выйдет?

— Примерно, — кивнул Петяша. — И нечего издеваться. Раньше моя писанина была несерьезной и не литературой вообще, потому что за нее не платили. Раз в жизни попробовал написать что-то коммерческое — оно теперь уже именно по этой причине несерьезно. Где логика, блин? Где разум?

— Известно, где, — согласилась Елка. — А потому пошли лучше спать: голова у меня совсем уже не работает. Все это время не могла толком ни спать ни есть…

— Идем, — согласился Петяша.

Он тоже вдруг ощутил нешуточную усталость. Вдобавок ко всему, заметно кружилась голова, в горле пересохло. Борясь с подступющей тошнотой, Петяша проковылял в ванную и сунул голову под струю холодной воды.

Мало-помалу внезапное недомогание рассосалось. Вытерев насухо голову, он вернулся в комнату и принялся готовиться ко сну.

Но…

Какой там сон?!

Устроившись под одеялом, подставив плечо Елке под голову, он никак не мог избавиться от мыслей о том, что вот завтра с утра приедет Катя, с которой тоже придется объясняться, а как — непонятно, и еще неизвестно, что изо всего этого выйдет…

Однако мерное, теплое дыхание Елки, заснувшей тотчас же, едва она донесла голову до Петяшина плеча, незаметно убаюкивало, и он, сам того не заметив, задремал.

Проснулся он неожиданно: показалось во сне, что упругая, набухшая от возбуждения женская грудь щекочет его губы.

Не открывая глаз, Петяша поймал губами маленький, твердый сосок. Тут же мягкие, тонкие пальчики знакомо скользнули, легонько царапнув коготками, вниз по груди, животу и добрались до него.

Он, по утреннему-то делу, откликнулся на призыв с завидным энтузиазмом, тем более, что обычной утренней тяжести в затылке, неизменно вызываемой внезапным пробуждением, нынче почему-то не наблюдалось. Некоторое время пальчики нежно играли с ним, щекоча и слегка покалывая кончиками ноготков, однако совсем скоро на смену им явилось нечто горячее, шероховатое и влажное, также до боли знакомое, но все ж заставившее тихонько зарычать от остроты наслаждения…

… крепче сжав губами, лаская языком небольшую, упругую грудь.

Это — как же это?..

Вздрогнув, Петяша открыл глаза… и увидел Катю. Он целовал ее грудь, а она, устроившись поперек его груди, ласкала Елку, которая, оказывается, успела перевернуться ногами к изголовью и теперь, в унисон Катиным ласкам, щекотала его кончиком языка.

Разговор затянулся надолго. Уже жена Игорева, Валентина, так и не проявившая никаких признаков узнавания своего когдатошнего случайного любовника, позавтракала и ушла, захватив с собою четырехлетнего сына, которого надлежало по пути на работу отвести в детский сад, а Димыч до сих пор не чувствовал усталости.

Игорь, видимо, также не собирался пока прощаться с гостем — очень уж занимательные вещи тот рассказывал.

— Насчет этого Туза, Колченогого… Не сочиняет? Оно ведь явно срисовано с «Хромого Беса». С поправкой на эпоху, конечно.

Димыч пожал плечами.

— Зачем он будет мне врать? Да и непохоже: он же напуган был до… не знаю, чего. Вдобавок фляжка с портсигаром — не реклама, а самый что ни на есть подлинный факт. Сам видел. И даже щупал. И, естественно, пробовал, как без этого.

Игорь с сомнением прищурился:

— Знал бы ты, сколько мне всяких шизиков да жуликов попадалось на нелегком пути журналиста-«аномальщика». Да такие изобретательные случались, я-те дам! Их бы энергию, да на мирные цели…

От-т ведь бл-лин-то горелый, с досадой подумал Димыч.

Если уж этому никак не объяснить, то кто угодно другой вообще не станет слушать.

Именно по этой причине он поначалу — пока не прошли первые истерические страхи и не включился здравый смысл — хотел было добраться через знакомых до кого-нибудь настолько ответственного, кому не позволил бы сослаться на тотальное недоверие сам характер должности. Очень уж велико было искушение свалить все тревоги на кого-нибудь другого — сильного, умного и облеченного властью. Игорь, правда, не слишком-то удовлетворял этим требованиям, однако для Димыча он с давних пор неизменно был кем-то наподобие «старшего товарища», наставника, каких частенько описывали в своих романах писатели-соцреалисты. Димыч надеялся, что Игорь, осмыслив его рассказ, смог бы хоть облечь в слова причину этих тревог — странное дело, но самому ему это покуда не удавалось.

Ему просто было страшно.

— Допустим, — терпеливо, точно профессор, в четвертый раз объясняющий неучам-студентам теорему, заговорил он, — он умудрился-таки ограбить кого-нибудь. Допустим, попался ему такой человек, что, с одной стороны, может позволить себе иметь подобные вещи, а с другой — настолько глуп, чтобы с ними в одиночку шляться по улицам. Ладно. Но сигары и коньяк, точно, не убывают! Что за гибрид Фаберже с царевной-лягушкой поблизости объявился? Может, ты мне этого ювелира порекомендуешь?

— Не с царевной-лягушкой, а со скатертью-самобранкой, скорее. Значит, говоришь, и посмотреть можно, и попробовать…

— А чего нельзя-то? Поехали, попробуешь. Лично.

— Подожди, не так сразу. Должен тебе сказать, без смехуечков ежели, я почти всю сознательную жизнь мечтал на что-нибудь похожее посмотреть. На чудо — и чтоб правдашное, а не из ящика с надписью «Иллюзионист Эмиль Кио». Потому и подался экстрасенсов с инопланетянами освещать в прессе, после… после того, как тренерствовать больше не мог. И именно поэтому — в силу, так сказать, вынужденного профессионализма — я на такие фляжки-портсигары время тратить не могу. Понимаешь? Не поверят. Отмахнутся, скажут: «ня может быть!», в точности как тот купец, что однажды посетил зоопарк и увидел там жирафа. И даже не станут утруждаться проверять. Очень уж получается привычная сказочка о поминавшейся выше скатерти-самобранке. А те, кому по роду занятий такие вещи проверять положено, слишком много неприятностей могут доставить своими проверками… Контактерство с разными логосами, информационными биополями вселенной и прочими зелеными человечками — еще туда-сюда, поди его проверь до конца. Хотя, и тут я до сих пор не могу вызнать, не предпринимают ли чего по поводу означенных человечков наши спецслужбы. Похоже, что всерьез не предпринимают. И вряд ли начнут, пока пресловутые «зеленюсенькие челопусечки» не начнут оставлять за собой подобные штуки… Вот тут та-акой тарарам может подняться!.. Как бы, к примеру, ты воспринял несомненное доказательство существования таких явлений, занимая, скажем, хоть сколь-нибудь ответственный пост в какой-нибудь разведке-контрразведке?