Аля Аль-Асуани - Игры

Мы взорвались смехом. Все находили это зрелище чрезвычайно уморительным, даже наш новый учитель, губы которого разъехались в широкой улыбке. Мы хлопали в ладоши, свистели и кричали: «Аль-Давахили!». Тому пришлось пересечь площадку, чтобы подойти к нам, но мы в нетерпении бросились к нему и окружили несчастного. Тут аль-Давахили повёл себя странно: он принялся смеяться, притворяясь, что ему прямо-таки не удержаться от смеха. Затем стал быстро расхаживать по кругу, чтобы показать, как сильно трясутся его ягодицы, и бить себя по животу. Чтобы выбраться из этой ситуации, он решил показаться настолько смешным, насколько это было возможно. Аль-Давахали как будто говорил нам: «Видите? Я так смешон, что и сам смеюсь над собой, чего же вы ещё хотите?».

Это поведение нам не понравилось. Неискренний смех аль-Давахили ослабил силу наших насмешек. Без его боли и злости наша радость не могла быть полной, поэтому мы должны были дойти в этом поступке до самого конца. Обуреваемые демонами, мы даже не заметили, что наш учитель позвал нас. В тот момент мы уже не хохотали над его внешним видом, а смеялись просто, чтобы заставить его почувствовать боль и разбить скорлупу равнодушия, в которой тот скрывал свои истинные чувства. Аль-Давахили всё не сдавался, он продолжал фальшиво смеяться и быстро бегать. А наши издевательства становились всё более жестокими, пока, наконец, кто-то не сказал, что аль-Давахили может вскармливать грудью младенцев. Мы взорвались смехом. После этих слов аль-Давахили остановился и принялся размахивать кулаками в попытке ударить нас. Однако они были безуспешны. Тогда он уставился на нас и открыл рот, пытаясь что-то сказать. Губы его дрогнули — и он громко заплакал.