Александра Маринина - Оборванные нити. Том 1

— И я не знаю точного ответа. Но у меня есть все основания подозревать, что это — проявление самой обычной коммерческой войны. Есть те, кому выгодно разрушить нашу отечественную медико-фармацевтическую промышленность, а для этого нужно опорочить продукцию российского производства и внушить всем мысль о том, что она вредна или в крайнем случае бесполезна. Нужно распустить слухи о том, что препараты изготавливаются с нарушением технологии и в антисанитарных условиях, нужно посеять в населении панические настроения, которые приведут к категорическому отказу покупать российские лекарства. А потом — все просто. Рынок рушится, обороты падают, производители разоряются, и на освободившееся место приходят те самые заинтересованные субъекты.

— Кто? — спросил Сергей, слушавший мать с неослабевающим вниманием.

Она говорила совсем не то, что он ожидал услышать. И он чувствовал себя растерянным и обескураженным. Он готовился к войне, а получил непонятно что.

— Да кто угодно. Зарубежные добросовестные производители. Зарубежные недобросовестные производители. Отечественные добросовестные, равно как и недобросовестные производители. Посредники-торговцы, которые намерены закупать за рубежом просроченные или не прошедшие клинических испытаний препараты за три копейки и продавать их здесь за тридцать рублей. Желающих нажиться на болезнях всегда было много.

Да, про необходимость проведения широкомасштабных клинических испытаний и про поиски подходящего массива «подопытных кроликов» Сергею говорил и Янис Орестович. Честно признаться, в тот момент ему показалось, что докторант из Саратова сильно преувеличивает и вообще страдает излишней подозрительностью, граничащей с паранойей. Однако мать повторяет его слова, и звучат они из ее уст куда более убедительно.

— Ты тоже считаешь, что зарубежные производители пытаются сделать из нашей страны полигон для клинических испытаний своей продукции, в частности, вакцин? — спросил он недоверчиво.

— Тоже? — Юлия Анисимовна вздернула брови и посмотрела на сына с любопытством. — А кто еще так считает? С кем ты говорил об этом?

— С Пурвитисом.

— Это тот докторант, у которого ты консультировал «стекла»? Умен, ничего не скажешь. И насколько достоверны его сведения?

Сергей пожал плечами:

— Не знаю.

— В любом случае, сынок, ты должен отдавать себе отчет в том, что наша страна не в состоянии проверить безопасность той продукции, которая приходит из-за рубежа либо в виде готовых препаратов, либо в виде сырья для их изготовления, либо в виде лицензирования российских производителей, которые начинают выпускать отечественные так называемые аналоги. У нас в стране нет для этого экспериментальных баз. И мы в результате не можем ни проверить, насколько безопасны вакцины, которые мы закупаем, ни создать условия для изготовления безопасных собственных вакцин. Ты представляешь себе, что значит проверить рекомбинантное лекарственное средство? Это высокотехнологический эксперимент, требующий колоссальных затрат. К сожалению, мы очень далеки от уровня передовых лабораторий мира и практически совершенно не ориентированы на контроль подобной продукции.

— Ты к чему ведешь, я не понимаю? — нахмурился Сергей. — К тому, что мой диагноз только подтверждает то, что ты рассказываешь?

— А я еще не все рассказала. Ты меня дослушай, сынок. В нашей стране регистрируется все то, что не прошло клинических испытаний у зарубежных производителей. Или такие испытания все-таки прошли, но не в достаточном объеме. И вот к нам хлынула настоящая лавина разных вакцин от всяческих доброхотов, которые делают вид, что стремятся помочь России, находящейся в сложной экономической ситуации и испытывающей огромные проблемы в сфере здравоохранения, а на самом деле просто хотят заработать большие деньги. Очень большие, Сереженька. Такие, какие тебе и не снились. И что они нам везут, прикрываясь лозунгами о бескорыстной помощи? Они везут нам не завтрашние и не сегодняшние технологии, а позавчерашние. На самом деле это всего лишь отходы от их современного производства. Или, как вариант, они присылают те вакцины, которые им необходимо исследовать в ходе широкомасштабного эксперимента. Эксперимента на детях, Сереженька. У них это называется широкомасштабными наблюдениями. Такой, видишь ли, красивый эвфемизм. На самом же деле речь идет именно об экспериментах и именно на наших детях.

— Не может быть, — прошептал Сергей в ужасе. — Мам, ты правду говоришь? Я, конечно, допускал, что Пурвитис в чем-то прав, но чтобы так…

— А теперь, — Юлия Анисимовна словно не слышала реплики сына и продолжала ровным голосом преподавателя, привыкшего читать полуторачасовые лекции без перерыва, — я тебе расскажу про одну вакцину, которую применяли много лет и применяют до сих пор. Что в ней есть? В ней есть соли ртути, которые, как тебе хорошо известно, еще более опасны, нежели сама ртуть. И тем не менее в ней есть мертиолят — ртуть-органическая соль. Идем дальше. В этой вакцине присутствует формалин, а уж кому, как не тебе, судебно-медицинскому эксперту, знать, что это сильнейший мутаген и аллерген.

Это было правдой, Сергей постоянно страдал то аллергическим бронхитом, то аллергическим ринитом, то приступами гастрита, не спровоцированными «неправильной» едой. И страдал не только он один, мало находилось судебно-медицинских экспертов, работающих в танатологии, которые не испытывали бы на себе действие формалина, широко применяемого в моргах. Болели все поголовно, кто чем: астматическими бронхитами и бронхиальной астмой, крапивницей, хроническим ринитом, аллергическими холециститами, колитами, гастритами, у многих возникали эритемы и трещины на коже, да всего не перечислишь. Такова плата за возможность заниматься своей профессией.

— Детей травят формалином? — он ушам своим не верил.

— А ты как думал, — усмехнулась мать. — Причем заметь себе, никто и никогда еще не проверял, как действует этот чудовищный конгломерат мертиолята и формалина, как говорится, «в одном флаконе», хотя бы на детенышах животных. Каковы непосредственные реакции на вакцинацию у малышей? Каковы отдаленные последствия для подростков? Никто этого не знает. Фирмы-производители легко выходят из положения: пишут в инструкциях предупреждение и тем самым слагают с себя ответственность. Дескать, мы вас предупредили, что там мертиолят и формалин, а уж вы сами решайте, вакцинировать вашего ребенка или нет. Вот и получается, что в нашей стране уже давно проводятся многолетние широкомасштабные испытания на наших детях, у которых развиваются различные патологические синдромы, а все удивляются, почему у нас такой рост количества детей-инвалидов. И несчастные родители этих детей даже не подозревают об истинной причине происходящего. И что самое ужасное — у родителей нет никакого выхода. С одной стороны, проплаченные и тщательно подготовленные кампании по запугиванию населения то гриппом, то дифтерией, то туберкулезом, с другой стороны — запретительные меры в отношении детских садов и школ. Приезжают вакцинаторы, всех детишек выводят строем и вакцинируют, причем родители зачастую даже не знают об этом, их информируют постфактум. А то еще и запрещают невакцинированным детям посещать садик или школу.