Уокер Перси - Ланселот

Теперь представь, что можешь показать мне один «грех», один акт чистого злодейства. Это ж другая песня! Все заскрипит и остановится. Скажешь, вокруг и так хватает зла: Гитлер, газовые камеры и тому подобное, как насчет них? Но про это все знают и говорят: а, Гитлер был сумасшедшим. Как будто больше никто и не виноват. Остальные выполняли приказы. Уже не говоря о том, что, может, и приказов таких не было, а все вышло из-за бюрократической путаницы.

Покажите мне один-единственный «грех»!

Сто двадцать тысяч погибших в Хиросиме? Где исток зла? В Гарри Трумэне? Что до пилота с напарником, то они по всем данным были чудесными ребятами, хорошими отцами и мужьями.

«Зло» — без сомнения ключ к эпохе, поиски «зла» — это единственное, что уместно в наше время. Потому что в наш век все здорово и вокруг все чудесные, чудесные или больные, а зла нет вообще.

Может быть, Бога нет, но что если кто-нибудь вдруг обнаружит дьявола? Думаешь, я бы не рад был с ним встретиться лично? Ха-ха-ха, я бы пожал ему руку как старому приятелю!

Знамение нашей эпохи в том, что происходят поистине страшные вещи, а «зла» как бы и в помине нет. Люди либо безумцы, бедняжки, либо умницы и красавцы, так откуда же «зло»?

Вот значит как: в свои сорок пять я не знал, есть ли на свете «ЗЛО».

Теперь вкратце вопросы, как вывод из вышесказанного: искать ли зло в насилии или в сексуальных действиях? Или всякое насилие дурно, а всякие сексуальные действия хороши и обращены к жизни, как сказали бы Джекоби с Мерлином?

Когда занимаешься поисками зла, почему бы не обратиться к войнам и избиению детей? Что может быть более мерзостным? Однако каждый знает, что у родителей, которые бьют и убивают своих детей, больная психика, и они столь же несчастны, как и их дети. Доказано, что тех, кто избивает своих детей, тоже избивали в детстве, как и их родителей и так далее. Винить некого.

Что касается войны, то только во времена войн мои предки были счастливы, достигали успеха и проявляли отвагу. Что тут плохого?

Посмотрите на улицу: видите девицу на «фольксвагене»? На бампере наклейка: «Занимайтесь любовью, а не весной». Таков лозунг эпохи. Что в нем плохого?

Да. А не предположить ли, что если в любви обретается величайшее благо, в ней же таится и величайшее зло? Зло и грех, если они существуют, должны быть несоизмеримы ни с чем иным. Разве кто-то из твоих святых не говорил, что вселенная со всей ее благодатью несоизмерима с ценой единственного греха? Значит, грех ни с чем несоизмерим, верно? Но существует лишь одно явление, несоизмеримое ни с чем в своем бесконечном благе и бесконечном зле. И это явление — секс. Оргазм — единственная земная бесконечность. Следовательно, он и есть либо бесконечное благо, либо бесконечное зло.

Я пытался найти истинный грех — есть ли такая вещь? Плотский грех и был тем порочным Граалем, который я искал.

Его, конечно, может быть, не существует, и тогда истинного греха, как и Грааля, никогда не было.

В то же время у меня появилось ощущение, что я напал на след, возможно, впервые в жизни. Впервые за двадцать лет, это уж точно. Как Робинзон Крузо, который впервые за двадцать лет увидел на песке отпечаток ноги. Только в моем случае это был не отпечаток ноги, а группа крови дочери. Ага, значит что-то тут есть!

Так за один вечер я протрезвел, стал чистым, бодрым, бдительным и зорким, как тигр в засаде.

Что-то происходило. И сэр Ланселот отправился на поиски штуки куда более редкостной, чем Святой Грааль. Пошел искать Грех.

— Элджин, так как насчет того, чтобы снять фильм?

Элджин улыбается.

— Мерлин уже спрашивал меня об этом.

— О том, чтобы сняться. А я говорю о том, чтобы снять. Свой фильм.

— Вы серьезно?

— Не хочешь мне помочь?

— Я?

— Послушай, Элджин. — Я обхожу стол и останавливаюсь перед ним, сунув руки в карманы. Его поза совершенно симметрична — руки лежат на подлокотниках кресла, пальцы чуть согнуты, взгляд устремлен вперед, на губах улыбка. — Хочу попросить тебя об одной услуге. Мне нужен помощник, и только ты можешь мне помочь. По двум причинам. Во-первых, только ты справишься с техникой. А во-вторых, ты из тех немногих, кому я доверяю. Кроме тебя я могу положиться только на твою мать и твоего отца. Хочу сразу предупредить, что я прошу о немалой услуге, потому что тебе придется выполнить просьбу, не зная зачем. Хотя в том, о чем я попрошу, криминала и нет, все равно о причинах ты знать не будешь. Понятно?

— Да.

— И что?

— Хорошо. — Он ответил сразу, но глаз на меня по-прежнему не поднимал. Казалось, он уже знает, о чем я его попрошу.

— Есть одна техническая проблема. Сказать по правде, я даже не знаю, можно ли ее решить. По крайней мере, сам я насчет нее ума не приложу. — Я взял план второго этажа Бель-Айла.

— Видишь, здесь пять комнат. Комнаты Марго и Рейни с этой стороны коридора, между ними дымоход и кухонный лифт. С другой стороны коридора еще три комнаты — комната Троя здесь, Мерлина здесь и Джекоби здесь. По всей вероятности, они вернутся сюда завтра.

Когда я упомянул имя Марго, ресницы Элджина дрогнули. В остальном выражение его лица не изменилось.

Он не шевельнулся, но казалось, взгляд его стал более рассеянным.

— И вот чего я хочу. Я хочу в каждой комнате установить скрытую камеру, чтобы снять все происходящее с полуночи до пяти утра. Скажем, в течение двух ночей. Максимум трех.

— Не выйдет, — наконец произнес Элджин.

Но даже произнося это и качая головой, он продолжал напряженно думать, соображать — счастливый! Счастливы люди, способные отдаваться решению технических задач! На это я, конечно же, и рассчитывал — что задача, с ее явной неразрешимостью, мгновенно поглотит его так, что он и двух секунд не станет думать о том, зачем все это надо.

Даже когда улыбался и качал головой, он продолжал думать. Вызов принят. Элджин напоминал скалолаза, что с помощью веревок и крюков берет неприступную стену. Взгляд вверх: нет, невозможно. А может, здесь? Что если все-таки…

— Невозможно, — повторил он, смакуя саму эту невозможность.

— Почему?

— Как минимум по трем причинам. Во-первых, света мало. Во — вторых, звук работающей камеры. И в-третьих, камера не сможет работать пять часов кряду.

— Понятно. — Я выждал, пока он поправил на носу очки и почесал в затылке.

Странная мысль — помню, я тогда подумал: ведь ничто не меняется, даже Элджин, хотя и превратился из маленького негритенка в звезду Эм-Ай-Ти. Потому что даже в этом, — пойми меня правильно, в этом, а вовсе не в том, что он для меня искал решение моей проблемы, — он в некотором смысле все равно остался «моим ниггером», к тому же то, что я теперь смотрел на него и ждал его решения, тоже входит в старый стереотип приписывания «им» поразительных способностей, если они — «наши» негры. Помнишь, как мой дед говорил, что, когда идешь на охоту со стариком Флюкером — отцом Эллиса, — не надо с собой брать легавую, потому что Флюкер без всякой собаки чует, где куропатка.