Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц

Инициатива Бена обрадовала Мэтью. Но как за любым импульсивным поступком, за ней тянулось слишком много висящих хвостов, которые Мэтью как раз начал обдумывать, когда Рут ни с того ни с сего вдруг объявила, что им пора заняться покупкой собственного жилья.

— В сущности, не просто пора, — добавила она. — Время уже прошло. Мне следовало купить квартиру еще пять лет назад.

В тот момент Мэтью был занят сборкой тумбы под телевизор и DVD-плейер, привезенной домой в виде плоского пакета с набором деталей внутри. Пока Рут говорила, он считал шурупы для дверных петель, и надеялся, что их все-таки окажется шестнадцать, как требовалось, а не пятнадцать, что было более вероятно.

— Пять лет назад мы еще не были знакомы, — тупо откликнулся он.

— Отношения здесь ни при чем, — возразила Рут. Она приводила в порядок спортивный инвентарь. — Я говорю об инвестициях в недвижимость.

Мэтью уставился на шурупы, лежащие у него на ладони. Чертовски досадно, что придется тащиться в магазин из-за одного винтика. У отца, конечно, найдутся какие угодно шурупы, пусть даже в засохшей краске, беспорядочно ссыпанные в банки из-под кофе, — по крайней мере у отца они есть.

— Мэтт!

— Да?

— Ты меня слышал?

— Да. На каждую петлю нужно четыре шурупа, а нам положили только пятнадцать.

Рут оставила в покое тренажер и подошла к Мэтью, протянула руку и сгребла железки с его ладони.

— Выслушай меня.

Он выжидательно посмотрел на нее.

— Нам пора купить собственную квартиру, — заявила Рут.

Это случилось неделю назад. Всего одну неделю. За это время они всесторонне обсудили этот вопрос, Рут то и дело подсовывала Мэтью почитать что-нибудь полезное. В том числе газетную статью, где говорилось, что в настоящее время в Сити насчитывается более трехсот тысяч молодых профессионалок, владеющих ликвидными активами стоимостью не менее двухсот тысяч фунтов каждая.

— Меня среди них пока нет, — сказала Рут, — но я в этом списке обязательно буду. Самое время начать покупать недвижимость с дальним прицелом.

Обхватив обеими ладонями кружку с латте и глядя поверх нее на несущиеся облака, Мэтью понимал: Рут права. Она выдвинула практичное, разумное предложение, и судя по слову «мы», которое часто мелькало перед ними, совместное будущее было для нее решенным вопросам. Вся правильность ее решений и явная преданность ему леи хны были ободрить Мэтью, пробудить в нем энтузиазм для важного шага, который она предлагала, и стремление включится в процесс с усердием под стать ее собственному, чего она имела право ждать и ждала. И Мэтью сделал бы это, если бы мог. Его манил новый захватывающий этап взаимоотношений. Но он не мог заняться им вплотную. Потому — он прикрыл глаза и отхлебнул кофе — что не мог себе этого позволить.

Он раз двадцать вертел в уме цифры. Складывал их то так, то этак, рассматривал их с точки зрения краткого и длительного срока и пришел к неизбежному выводу, выводу, который недвусмысленно гласил: чтобы вложиться в будущую жизнь наравне с Рут и тем самым сберечь шаткое равновесие нынешних партнерских отношений, ему придется отдать все сбережения до последнего пенни. Попросту говоря, ему не по карману выплачивать какие бы то ни было ссуды, а все активы, которыми он располагает, настолько жалки по сравнению с активами Рут, что едва ли заслуживают упоминания. В довершение всего Рут понятия не имела, насколько стеснены его обстоятельства — по той простой причине, что он предпочитал скрывать от нее эту истину. И теперь она предлагала ввязаться в новую затею, потому что у нее не было причин подозревать, что он не сумеет поддержать ее.

Мэтью оглянулся через плечо. Кофейня заполнялась, места занимали люди, одетые в том же стиле, что и он, с такими же стрижками. Они казались точно такими, какими всегда кажутся люди тому, кто ощущает свою обособленность от человечества и болезненную уверенность в ней. Деньги не должны быть на первом месте, говорил себе Мэтью, вращая в кружке последний дюйм теплого кофе, деньги не должны диктовать условия, душить и разделять, деньгам не полагается быть превыше преданности или любви. Он тяжело вздохнул и с глухим стуком отставил кружку. Деньги просто не должны так много значить. А они значат, в том и беда.

— Я бы заплатила, — объяснила Роза. — Я не просила просто пустить меня пожить даром. И предложила бы плату, но он даже не дал мне рта раскрыть.

Прикуривая, Бен сквозь зубы выговорил:

— Я даю матери Наоми пятьдесят фунтов в неделю.

— Да?

— Все счета оплачивает она. Говорит, что ей так удобнее. Роза пригляделась к брату. Он казался… пожалуй, более собранным, повзрослевшим, менее разболтанным, хотя как знать — в пабе свет горел приглушенно.

— Похоже, она обожает гладить, — сказала она.

— Не-а.

— Ты определенно выглядишь ухоженным.

Бен затянулся и ответил, старательно изображая скромность:

— Я глажу сам.

Роза ахнула:

— А я и не знала, что ты умеешь!

Он ухмыльнулся, не глядя на нее.

— Ты очень многого не знаешь.

— Верю. — Роза пригубила свой стакан. — Значит, теперь вы играете в счастливую семейку вместе с мамой Наоми.

— Мы ее почти не видим. Она ведущая в зале для игры в бинго.

— А я думала, она работает в супермаркете.

— Работает. И убирает офисы.

— Господи. Несчастная женщина.

Бен метнул в нее взгляд.

— Нет. Она довольна. Говорит, ей нравится быть независимой.

Роза вспыхнула.

— Ну спасибо тебе…

— Тогда больше не жалей мать Наоми.

— Я и не…

— По голосу было слышно, — пояснил Бен. — По тону.

— Извини.

— Сочувствую, что у тебя так вышло с отцом. Что происходит?

— Думаю, — Роза глотнула водки, — он ни с кем не желает соперничать за мамино внимание.

Бен фыркнул.

— Я ведь только на пару месяцев, — продолжала Роза. — Перекантоваться до лета, самое большее — до сентября. Я платила бы за жилье, приходила домой только ночевать, кормила бы кота…

— А я по коту соскучился.

— Представь, я по своей наивности считала, что родительский дом остается домом, пока не обзаведешься собственным.

Бен выпустил расплывчатую струю дыма.

— Ты говорила Мэтту?

— Бесполезно.

— Почему?

— Потому что они с Рут собираются покупать стильный лофт.

— Значит, и для тебя найдется место.

— Ну уж нет, — отрезала Роза. — Рут классная, но она такая организованная и профессиональная, что мне как-то неловко разгребать перед ней ералаш своей жизни.

— А вдруг она поможет?

Роза скривилась.

— Мне гордость не даст.

— Итак, — продолжал Бен, держа на весу бутылку пива, — что будешь делать дальше?

— Точно не знаю.

— А у мамы спрашивала?

Роза посмотрела сквозь него, как обычно делала, недоговаривая правды.