Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц

— Пойду я, пожалуй…

— Хорошо, — кивнул тот.

Барни повернулся к Наоми:

— Было очень приятно познакомиться.

Она кивнула:

— Всех благ твоей жене и малышу.

— Да, — поддержал Мэтью, — передавай привет Кейт. И спасибо, что пришли.

Барни поставил бокал на ближайший столик и направился к лестнице. Поодаль, глядя в сторону барной стойки, стояла смуглая девушка в черном, в шляпе и темных очках. Барни вспомнил: в отцовской коллекции виниловых пластинок шестидесятых годов, теперь уже антикварных, есть одна «сорокапятка», со снимком женщины на конверте — она страшно нравилась ему в четырнадцать лет, эта брюнетка-француженка во всем черном, с симметричной стрижкой и в черных очках. На конверте значилось ее имя — Жюльетт Греко, и отец Барни на последнем курсе автостопом смотался в Париж специально для того, чтобы послушать ее в какой-то подвальной забегаловке на Левом берегу. Про Жюльетт Греко Барни давным-давно не вспоминал, но у этой неподвижной девушки, неотрывно смотрящей через дверной проем в толпу, были такие же высокие скулы и то же обаяние загадочности.

— О чем задумались? — жизнерадостно бросил ей Барни, проходя мимо, и, не дожидаясь ответа, заспешил к Кейт.

— Я, пожалуй, посижу здесь еще немножко, — сказала Эди.

Рассел, наполняющий над раковиной ночной стакан воды, обернулся.

— Да?

— Я устала, но не настолько, чтобы заснуть. Мне пока не спится. Посижу пока здесь, порадуюсь.

Рассел закрыл кран.

— Хочешь, я побуду с тобой?

Она покачала головой.

— Точно?

— Точно, — кивнула Эди.

Он подошел к ней, сидящей спиной к плите, наклонился и вгляделся в лицо.

— У тебя все получилось прекрасно.

Она потупилась:

— Спасибо.

Он взял ее за подбородок.

— Посмотри на меня.

Эди приподняла голову на дюйм.

— Ты была несравненна, я даже высказать не могу, как горжусь тобой.

Она смотрела на него и молчала.

— Я очень сожалею о том, что злился из-за возвращения детей… и так далее.

— Забудь.

— Сегодня мне понравилось наблюдать за ними, — продолжал Рассел, отпустив подбородок Эди и выпрямившись. — И читать у них на лицах изумление и благоговение. Казалось, у них над головами вот-вот возникнут пузыри, как в комиксах, с вопросами: «Это что, мама? Моя мама?!»

Эди рассмеялась.

— Да нет, не такие они тугодумы.

— Просто привыкли воспринимать тебя исключительно как создательницу домашнего уюта. Привычный и знакомый сервис на дому.

— Не только они, — заметила Эди.

— Знаю. И сожалею об этом. Искренне сожалею…

Эди прикоснулась к его губам:

— Хватит.

Он кивнул, она убрала руку и пообещала:

— Ты иди, я буду через двадцать минут.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Жду вас через двадцать минут, несравненная фру Альвинг.

Она улыбнулась и потянулась, прислонившись к плите.

— Ты себе представить не можешь, что я сейчас чувствую!

— Да, не могу, — согласился он. — Только догадываюсь, глядя на тебя. — И он вышел из кухни, напевая себе под нос. Эди слышала, как он легкими шагами взбегает по лестнице, как взбегал, когда они только поселились здесь, и каждый поход на второй этаж казался им приключением.

Она взглянула на часы, висящие на стене над кухонным столом. Двадцать минут второго. Арси свернулся клубком на ближайшем стуле, с поразительным профессионализмом притворяясь, что вовсе не ждет, когда она пойдет спать. Подхватив его на руки, Эди подошла к выводящей в сад двери и отперла ее. Арси насторожился, опасаясь, что ему придется провести ночь без всякого комфорта, в сыром саду.

— Не бойся. — Эди прижала его к себе. — Ты просто составишь мне компанию.

Воздух на улице был прохладным и свежим. Только по ночам, думала Эди, Лондон ненадолго возвращался в свое прошлое, вновь становится скоплением узких улочек и низких домов, которое тихо и незаметно пережило всех своих обитателей. Она медленно прошлась по сырой темной траве, прижимая Арси к плечу, полюбовалась белой вьющейся розой, название которой опять забыла. В темноте казалось, что ее цветы излучают призрачный свет, словно запасли энергию днем и теперь отдают ее. В дальнем конце сада, возле сарая Рассела, стояла простая деревянная скамья: когда-то они заказали ее по объявлению в воскресной газете, не подозревая, что Расселу целые выходные придется в муках собирать ее из деталей, разложив на траве придавленные камнями инструкции, ползая вокруг них на четвереньках, чертыхаясь и обнаруживая, что в наборе отверток не хватает самой необходимой. Эди присела на скамью и пристроила все еще настороженного Арси на коленях.

Перед ней возвышался дом — воплощение уюта и довольства. Его черный силуэт отчетливо выделялся на фоне красноватого столичного неба, в каждом окне горел свет, светящиеся желтые прямоугольники образовали целый ряд, там и сям в них мелькали тени: Мэтту себя, Ласло в комнате Розы, Роза в комнате Бена, Рассел в ванной. Глядя на дом, куда ей вскоре предстояло вернуться, и вспоминая, как Фредди Касс два часа назад на мгновение обнял ее и отчетливо произнес прямо в ухо: «Блестяще, Эди. Переезд в Уэст-Энд — уже решенное дело», она ощущала прилив такой надежды, удовольствия и энергии, что не могла назвать его иначе, как триумфом.

— А что, если нам купить новый компьютер? — спросил Рассел.

Не отвлекаясь от экрана. Мейв отозвалась:

— К таким шуткам я равнодушна.

Рассел присел на край ее стола.

— Вы не заметили ничего странного в последнее время? — спросил он.

— Где?

— Во мне.

Она коротко взглянула на него:

— В вас?..

— Да.

— Ну, вы стали приходить раньше… — начала Мейв и задумалась, сняв руки с клавиатуры.

— Вот именно.

— Но я думала, это у вас от хандры, — продолжала она. — В доме опять полно народу, Эди готовит завтрак детям или вообще не готовит, потому что в последние дни спит урывками, вот вы и дуетесь.

Рассел негромко вздохнул:

— Дулся, но недолго. Теперь перестал. Потому что увидел, что молодежи это удается гораздо лучше.

Мейв напечатала пару слов.

— Розе?

Рассел не ответил.

— Но я не отказался от своих намерений взбодриться. Вдохнуть в бизнес новую энергию. Купить, наконец, новый компьютер.

— Меня взбодрить лучше не пытайтесь, — предостерегла Мейв. — Мне уже пятьдесят два.

— Пустяки.

— В таком возрасте ничему новому уже не научишься. Против любознательности вырабатывается иммунитет. Помню, когда-то я вычитала в «Кто есть кто», что кто-то из знаменитостей, кажется, Элспет Хаксли [3] Английская писательница, проживала в Кении. , назвала своим главным хобби покой и отдых. Вот и у меня так. А новый компьютер — это новая головная боль.

Рассел поднял голову.