Борис Гребенщиков - «Краткая история художественной самодеятельности на кораблях пиратского флота Карибского бассейна первой половины XVII-го века»

Как говорил Людвиг Мис ван дер Роэ: «Интересная простота — это драгоценная вещь, которую сложнее всего достигнуть».

Капитана Сэмуэла Беллами называли «Принцем Пиратов». А еще его называли «Черным Сэмом»: из-за того, что — в отличие от остальных пиратских капитанов, он пренебрегал пудреным париком, а попросту завязывал свои длинные черные волосы в хвост. И хотя его пиратская карьера длилась менее года, Беллами успел прославиться как своей удачей, так и необыкновенной щедростью по отношению к экипажам захваченных им кораблей.

Именно на его судне случилась единственная известная истории попытка устроить на пиратском флоте самодеятельный театр.

У одного из членов его экипажа была артистическая жилка. Когда-то, еще в сухопутной жизни, сей джентльмен был бродягой в Йоркшире, но поскольку, как он сам говорил «бродяжничество не отвечало величию его души», он стал Коллекционером — то есть одолжил у кого-то превосходного Коня, засунул в седельную суму свои Пистолеты и пустился на поиски Приключений. Встречая по дороге путников, он вызывал их на поединок, а если они уклонялись от боя, он облегчал их кошелек и призывал идти и сдаваться его Дульцинее. Долго бы так продолжалось, если бы не «некий Заклинатель, который магически предвидев, что когда-то ему придется уступить свое первенство, устроил так, что наш Герой оказался закованным в Кандалы и отправлен на знаменитый остров Ямайка, где, после различных поворотов колеса фортуны, судьба его пересеклась с Морскими Героями, Бичами Тиранов и бесстрашными Защитниками Свободы», собравшимися под предводительством капитана Беллами.

Как и на любом парусном судне, периоды лихорадочной активности у моряков сменялись долгими периодами ничегонеделания, когда корабль спокойно шел по воле ветров, а экипаж оказывался предоставлен сам себе.

И во время одного из таких периодов затишья, описанный нами выше мастер написал пьесу, которую он назвал «Королевский Пират». Героями пьесы были Александр Великий, видимо, также и другие исторические личности, а также — само собой — пираты. Многие члены экипажа согласились принять участие в постановке, и — после соответствующего периода репетиций, на квотер-деке состоялась премьера — к великому удовольствию остальной команды, под бурю аплодисментов в адрес Автора и Актеров. Однако случай превратил поставленную драму в настоящую.

В тот момент, когда Александр по ходу пьесы допрашивал пирата, стоящего перед ним, канонир судна, уклонившийся от участия в спектакле, мирно выпивал с тремя друзьями под палубой в пороховом кубрике; выйдя на палубу по своим делам, он вдруг увидел, как его связанному товарищу угрожают какие-то неизвестные и странно одетые личности, а вдобавок некий персонаж, очевидно, облеченный властью, говорит:

Озадаченный канонир, не сумев различить тонкой грани между Искусством и Жизнью, решил, что пока он с товарищами был увлечен беседой, с кораблем что-то произошло. Вернувшись в кубрик, он призвал немедленно прийти на помощь попавшим в беду товарищам.

«Они грозят повесить честного Джека Спинкса; и если это так оставить, то они повесят всех нас, одного за другим; но, клянусь Б—м, я этого так не оставлю», — пламенно воззвал он. Хлебнув еще пунша, он схватил гранату, поджег фитиль и кинулся на палубу; друзья с абордажными саблями последовали за ним.

Выбежав на палубу, канонир бросил гранату в гущу актеров; выхватив сабли, его друзья рубили направо и налево — изумленная же публика, никак не ожидавшая такого поворота событий, поначалу рассеялась, а потом накинулась на спасителей. Моряку, игравшему Александра, отрубили левую руку, а несчастному Джеку Спинксу взрывной волной сломало ногу. В поднявшейся суматохе незадачливых спасителей скрутили и заковали в кандалы; всех, кроме одного, которого Александр зарубил на месте, отомстив таким образом за надругательство над искусством и потерю левой руки.

Поутру же, когда страсти утихли, на корабле был созван суд, и все участники инцидента допрошены с пристрастием. Но, выслушав точку зрения канонира, суд единогласно оправдал, как его самого, так и его друзей; и более того — вынес высокую оценку их бдительности. Так что даже лишившемуся руки Александру пришлось простить виновников своего увечья. Но, во избежание дальнейших казусов, капитан приказал спектаклей на корабле больше не играть.

Такова краткая история художественной самодеятельности на кораблях пиратского флота в Карибском море.