Евгений Свинаренко - Учитель-психопат

В мгновение ока перед глазами промелькнула вся жизнь. Участь героя, роль которого играл Леонардо Ди Каприо в фильме «Титаник», не казалась в данный момент уместной.

— Я не… не… не умею плавать! — заорал Готов. — Помогите! Не оставляйте меня! Я всем сказал, что еду с вами на рыбалку! Вам не скрыть! Спасите, тону…

Силы были на исходе. Барахтаясь, Готов вспомнил о сне, что увидел в лодке и, было, смирился с мыслью о бесславном конце, как сильные руки Лукиных подхватили учителя истории и помогли выбраться на берег.

На берегу Готов долго не мог прийти в себя. Зубы стучали от холода. С одежды стекала вода. Лукиных помог коллеге раздеться и залил ему в рот полную кружку водки.

— Напугал ты нас, Рудольф, — сказал физрук, раскладывая мокрую одежду на капоте автомобиля.

— С-с-сам и-с-с-с-пугался, — дрожал Готов.

— Садись к костру поближе. Налить еще? А то ты весь синий. Не дай бог, воспаление легких схватишь. Эт те, брат, не шутки.

— Шутки-мишутки. Да, пожалуйста, налей, — сказал Готов. — А где шеф?

— Вот же он, — подавая кружку, кивком показал Лукиных.

Пьяный Смирнов сидел в салоне автомобиля и разговаривал сам с собой.

— Я эту рыбалку на всю жизнь запомню, — буркнул Готов.

— Наверняка, — складывая снасти, сказал Лукиных. — Но порыбачили удачно. Завтра закопчу. Приходи ко мне как-нибудь… пивка попьем с рыбкой. У-у-у, шеф-то наш совсем раскис. Константиныч, ты в порядке?! Похоже, в полном. Сейчас еще немного подсохнет, и двинем.

Приехав в город, рыбаки, в первую очередь, завезли домой Смирнова. Передали жене из рук в руки. Директор бормотал невнятные обрывки фраз, а жена несильно хлопала его по спине. Затем Лукиных довез до дома Готова.

Вылезая из машины, Готов на секунду замер и сказал:

— Спасибо тебе, Миша, за то, что ты мне жизнь спас.

— Не за что, — засмеялся Лукиных. — Будь здоров. Учись плавать.

Готов смотрел вслед удаляющемуся автомобилю и улыбался. Почему-то сейчас он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Лучи июньского солнца пробивались сквозь молодую листву тополей в окна спортзала. За столом, покрытым красной материей, восседали директор и завуч. На столе лежали две стопки раскрытых аттестатов, графин с водой и стаканы. По периметру зала стояли школьники, педагоги, родители с цветами. По центру в две шеренги построились выпускники девятых и одиннадцатых классов.

Директор поздравил выпускников с окончанием школы, передал микрофон завучу, и та по одному вызывала девятиклассников, вручала аттестаты, взамен принимая цветы.

Когда настала очередь одиннадцатых классов, Готов протиснулся через толпу наблюдателей и прошел к столу комиссии по вручению аттестатов. Выхватив микрофон из рук Сафроновой, он сказал:

— Дорогие выпускники. Пользуясь случаем, от лица преподавателей нашей школы хочу сердечно поздравить вас с этим знаменательным днем. Перед вами открывается длинная дорога под названием жизнь. И счастлив тот, кто пойдет именно по этой дороге, а не свернет на скользкую тропинку. Кого-то ждут просторные аудитории университетов, кого-то армия, кого-то зона, а кого-то влачение нищенского существования. Да-да, не удивляйтесь. Мир несовершенен. Не всем уготовано место под солнцем.

От злости лицо Сафроновой покрылось пятнами. Прикрыв рот ладонью, она вполголоса попыталась образумить Готова:

— Рудольф Вениаминович, что Вы делаете? Отдайте микрофон! Не мешайте проводить мероприятие…

— И я очень надеюсь, — не обращал внимания Готов, — что бы ни случилось, что бы ни произошло в вашей жизни… вы всегда будете вспоминать нашу школу, своих товарищей и учителей. А теперь позвольте мне вручить вам корочки.

Готов и Сафронова одновременно вцепились в стопку с аттестатами. Борьба сопровождалась взаимными улыбками и еле слышным диалогом.

— Отдайте и отойдите, — цедила Сафронова.

— С каких это? — отвечал Готов. — Почему я не могу вручить? Я тоже хочу. Чем Вы лучше меня?

— Я завуч…

— А я учитель истории, и Вы мне не начальник. Я подчиняюсь непосредственно директору. Владимир Константинович, скажите ей. Чего она?

— Пусть вручает, — махнул рукой Смирнов. — Вы ведь не маленькая, Надежда Ивановна. Драку еще здесь устройте.

Сафронова отпустила стопку. Готов незаметно для окружающих показал ей средний палец, потерев им глаз:

— Так-то лучше.

Завуч обиженно отвернулась.

— Козлов, выходи получать, — низким голосом сказал Готов. Выпускник подошел. Учитель пожал ему руку. — В добрый путь, Козлов. Постарайся в будущем не соответствовать своей фамилии. Плетнева! Ух-ты, красавица, обалдеть. Бери аттестат. И не дай Бог, увижу тебя в каком-нибудь элитном московском борделе.

Присутствующие засмеялись. Готов, стараясь удержать в руках аттестаты и микрофон, аплодировал сам себе.

— Спасибо, большое спасибо. Василько! Забирай свои троечные корочки и заканчивай с подглядыванием в женские раздевалки. До добра не доведет. Туртыгин! Ну что, блондин? Купи черную краску для волос. Рыжий цвет тебе не к лицу. Варанкина! Поменьше кушай мучного. Объяснять почему, я думаю, никому не стоит? Пащенко! Мой бессовестный друг Пащенко. А ведь он один из тех, кто бухал осенью на турслете.

Лицо учителя стало бледным. Аттестаты выпали из рук. Готов опустился на одно колено, держась за левую сторону груди, и через силу захрипел в микрофон:

— Сердце… сердце… больно… там… там таблетки… класс…

Зажмурившись, он вскрикнул и повалился на пол. Все бросились к историку. Воздух в зале колебался от бесчисленного множества советов:

— Расстегните ему ворот…

— Проверьте пульс…

— Кто умеет делать искусственное дыхание?..

— …не прямой массаж сердца…

— Это приступ, возможно, инфаркт…

— Звоните в ско-о-рую.

Как по команде несколько человек достали сотовые телефоны. Обступившие Готова люди топтали неврученные аттестаты, Сафронова на четвереньках ползала между ног, пытаясь собрать:

— Можно поаккуратнее? Неужели не видите, куда ступаете?

Директор залпом выпил стакан с водой и высморкался в носовой платок.

«Скорая помощь» приехала быстро. Два молодых человека в зеленых халатах погрузили Готова на носилки, отнесли в старый РАФик, включили мигалки и умчались прочь.

Лежа в карете «скорой помощи», Готов услышал разговор двух медиков:

— Что с ним? — спросил один.

— Откуда я знаю? — ответили ему. — Сказали: за сердце схватился. Приступ, наверно.

— Ты же врач.

— Не врач, а фельдшер. И вообще, я только второй день по специальности работаю. Чего пристал?

— Теория без практики суха, практика без теории мертва. Да не бойся ты, чай, недалеко ехать. Сдадим, пусть там сами разбираются. Пульс есть, зрачки реагируют — живой значит.