Грэм Джойс - Реквием

Том выбрал место над самой лодыжкой как наименее заметное. Он был пьян и, к негодованию щелкавших орешки, издевавшихся над ним и подбадривавших его товарищей по команде, выбрал рисунок без их помощи. К тому времени, когда он вернулся домой из Дублина, татуировка покрылась коркой коросты.

— Это еще что такое? — спросила Кейти, откинув простыню.

— Это татуировка.

— Что?!

— Татуировка.

— Больше похоже на струп.

— Ну да. Спустя некоторое время струп отпадет и останется симпатичная маленькая надпись.

— Ну ты просто идиот! Настоящий идиот!

— Возможно.

— А что там написано?

— Сама увидишь.

— Уехал в Дублин и вернулся с татуировкой!

Все следующие дни Кейти не могла удержаться, чтобы не ковырять потихоньку засохшую корку длинными наманикюренными ногтями. Наконец корка полностью отвалилась.

— Это же священные цвета! — прошептала Кейти.

Насчет священных цветов Том ничего не знал. Татуировка представляла собой алое сердце, сверкавшее на фиолетово-сером фоне. Вокруг него извивалась надпись, сделанная золотистыми буквами: «КЕЙТИ. ВЕЧНАЯ. ЛЮБОВЬ».

Кейти была одновременно в смятении и восторге. Она качала головой, не веря своим глазам, и делала это в течение следующих десяти лет всякий раз, когда видела татуировку.

Том оделся. Шерон уже ушла на работу. С час он бесцельно слонялся по квартире, затем решил навестить Давида. Ему было жаль больного старого еврея в мешковатых брюках с поясом, завязанным узлом. В таком месте старый человек вроде Давида может запросто преставиться — и никто не заметит этого. Уж где-где, а в этом городе надо было о нем позаботиться, решил Том.

— Не забудь, что завтра пятница, — сказала Шерон накануне.

— И что?

— Мусульмане не работают по пятницам, так что все арабские магазины закрыты, автобусы и такси не ходят. По субботам не работают евреи. А христиане отдыхают в воскресенье.

— Ну, это же не весь город сразу.

— Ну да.

Давид, как обычно, мыл посуду на кухне.

— Том! А мне сказали, что вы съехали. — Его настроение вроде бы улучшилось, хотя вид был все же довольно бледный.

— Да, съехал. Вчера я заходил к вам, чтобы сказать об этом. Сегодня вам лучше?

— Месье, простите меня, пожалуйста. Похоже, я очень виноват перед вами.

Затем он попросил Тома сходить в булочную за пахлавой, а сам тем временем заварил кофе и пригласил Тома в свою комнату.

— В чем это вы передо мной провинились?

— Сначала покушайте!

Когда пахлава окончательно склеила у Тома все внутренности, Давид объявил официальным тоном:

— Том, я ошибочно полагал, что вы умышленно отравили меня мороженым.

Том засмеялся, облизывая пальцы, но, взглянув Давиду в глаза, увеличенные линзами очков, понял, что тот говорит абсолютно серьезно.

— Вы сошли с ума!

— Может, я немного и параноик, но с ума еще не сошел.

— У меня нет привычки травить людей.

— Теперь я это понимаю. Я просто ошибся на ваш счет.

— Но с какой стати кто-то будет вас травить?

— Поверьте, есть люди, которые могут это сделать.

— Но зачем?

Давид встал и открыл шкаф:

— Свитки, месье. Свитки. — Он извлек из шкафа папки с пергаментами. — И вместе с тем они ничего не стоят.

— Я вас не понимаю.

Давид положил папки на стол и встал около окна, уперев руки в бедра:

— Первые свитки были найдены в сорок седьмом году мальчишками-бедуинами в пещере около Мертвого моря — они хранились там в запечатанных кувшинах. К счастью, мальчишки сообразили, что это, возможно, нечто ценное, и отнесли свитки одному из антикваров в Вифлееме. В течение нескольких лет после этого как археологи, так и бедуины отыскали в соседних пещерах сотни подобных свитков. Да, сотни. Некоторые из них содержали фрагменты из Библии — например, Книгу пророка Исайи, которой было на тысячу лет больше, чем самой древней из известных до этого копий. Встречались в них и различные варианты библейских текстов, и это свидетельствовало о том, что Ветхий Завет был написан задолго до появления этих свитков. Но часть рукописей представляла собой не фрагменты Библии, а самостоятельные произведения — например, «Война сынов света против сынов тьмы» или «Устав о епитимье». Там были тысячи текстов. Среди рукописей находился и так называемый «Храмовый свиток», который был незаконно спрятан человеком, нашедшим его, и в конце концов попал в руки к одному арабскому книготорговцу. Некий профессор Ядин потратил годы на то, чтобы договориться с этим торговцем и вернуть свиток. Тот требовал за него непомерную сумму. А тут в июне шестьдесят седьмого разразилась Шестидневная война. [13] С 5 по 10 июня 1967 г. велась война между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Ираком, Иорданией и Алжиром — с другой. В результате войны Израиль захватил Синайский полуостров, Сектор Газа, Западный берег реки Иордан, Восточный Иерусалим и Голанские высоты. (Прим. перев.) Профессор Ядин был по совместительству крупным военным советником. На третий день войны он узнал, что израильтяне заняли восточную часть Иерусалима, где как раз находился магазин арабского букиниста. Ядин послал в магазин двух офицеров разведки, которые устроили там обыск и конфисковали свиток. Он хранился в коробке из-под туфель «Бата» и был завернут в полотенце и целлофан — можете себе представить? Кроме того, там были найдены три коробки из-под сигар «Карел», где также содержались фрагменты свитков. На крышке одной из коробок были следы пролитого кофе.

— Откуда вам известны все эти детали?

Давид обернулся к нему, но Том уже и сам догадался.

— Я взял себе одну коробку из-под сигар, мой коллега взял другую. Третью, как и коробку из-под обуви, мы честно отдали Ядину.

Том поднялся и подошел к столу с папками. Потемневшие от времени листы показались ему теперь довольно зловещими.

— И вы говорите, что кто-то готов убить вас, чтобы завладеть этими свитками?

— Убивать меня они не станут, потому что только я могу сказать им, сколько еще фрагментов надо искать. Но они каким-то образом разнюхали, что у меня есть эти свитки, и хотят завладеть ими. И если вы думаете, что это всего лишь бред старого параноика, то позвольте сказать вам, что мне уже наносили визит.

— Кто?

— Ученые-францисканцы, университетские профессора, не связанные с церковью. Сионисты, представители Ватикана, а также офицеры израильской разведки. Визиты были вполне дружескими и пристойными, они расспрашивали меня очень вежливо. Все это происходило в последние два года. А что касается моего коллеги со второй коробкой из-под сигар, то он умер год назад. Сердечный приступ. Почему бы и нет? Он был старым человеком, как и я. Правда, незадолго до смерти он отдал мне свою коробку. Он сказал, что боится за свою жизнь.