Сергей Обломов - Медный кувшин старика Хоттабыча

Еще она рассказала, что по некоторым причинам, о которых расскажет потом, она собирается попробовать жить в Праге, где у нее много друзей-американцев, которые не могут найти себе свободного места в свободной Америке. Она улетает уже послезавтра и будет теперь очень близко от России и Гены. И что, если, конечно, Гена захочет, он тоже может приехать к ней, для него даже есть работа в фирме по программированию — там не очень большие деньги, около миллиона крон в год, это меньше тридцати тысяч долларов, но в Чехии на них можно нормально жить, к тому же можно продавать их программу. Не говоря уже о .том, что у нее есть кое-какие семейные сбережения.

Гена не колебался:

— Насчет Чехии хоть завтра. Можно даже прямо отсюда. А программу — давай просто подарим. Всем!

Дайва улыбнулась в ответ, но промолчала.

Гена пытался аккуратно выяснить, что Дайва знает про джинна из кувшина.

Она ответила, что это классная придумка для сайта.

Когда на следующий день они ехали в аэропорт, Гена вспомнил, что неплохо было бы, чтобы его кто-нибудь встретил.

— Можно один короткий звонок домой? — спросил он Дайву, показывая на прилепленный к торпеде телефон.

Она кивнула, что сколько угодно.

Гена взял трубку.

— Покажи, как набирать.

Дайва попросила Гену подождать, пока она поменяет ряд. Потому что она сейчас очень занята рулем, а сразу перестроиться не может. Некоторые американские водители, чтобы превышать скорость на автострадах, собираются в колонну — штрафуют первого, и поэтому первый все время меняется. Это, конечно, лотерея, но лучше иметь шанс, что не попадешься, чем гарантии, что попадешься. Сейчас их очередь быть первыми, но осталось две минуты, и потом они смогут поменять ряд.

Через две минуты автомобиль сзади них моргнул фарами, Дайва приняла вправо и показала Гене, как пользоваться телефоном.

Родители были на даче. Гена полистал записную книжку, и единственным кандидатом оказался писатель.

— Аппарат абонента выключен, — ответила вместо писателя какая-то тетка, — или находится вне зоны действия сети.

Гена набрал домашний номер его телефона. К нему он подошел сам.

— Привет, — сказал Гена. — Извини, что беспокою, тут вот какое дело. Я, короче, тут случайно в Америке оказался. И завтра прилетаю. Ты не мог бы меня встретить?

— Как это ты случайно оказался в Америке? — удивился писатель. — У тебя же загранпаспорта нет!

— Откуда ты… в общем, не важно. Теперь уже есть. Я потом все расскажу. Мне неудобно долго. Встретишь? Запиши рейс.

— Встретить-то я тебя встречу… Только машины у меня уже нет. Если только попросить у кого-нибудь. А что, у тебя вещей много?

— Да нет, вещей немного. Вообще нет. А что с машиной?

— Продал… — грустно сказал писатель.

— Продал? Почему?

— Жить-то надо на что-то… — совсем грустно сказал писатель.

— Ну, ничего, — попытался утешить Гена. — Сейчас сдашь книжку, купишь новую.

— Дурак ты, что ли? — обозлился писатель. — Да на эти деньги не то что купить — содержать машину невозможно.

— Это же коммерческая книжка?!

— Коммерческая, — пояснил писатель, — это чтоб ее издали. А жить на нее — с голоду подохнешь. Я же не поп-звезда. Совсем другой культурный пласт.

— Ладно, — сказал Гена, — не переживай, все будет хорошо.

— Хорошо. Пока.

— Чего — пока?

— Пока — значит до свидания. До свидания?

— До свидания, — подтвердил Гена.

— Ты сам-то деньги из Америки везешь? — спросил писатель, вместо того чтобы повесить трубку.

— Какие деньги? — поразился Гена. — Откуда ты… Слушай! Мне с тобой надо поговорить!

— Приедешь — поговорим, — сказал писатель. — Мне с тобой тоже надо поговорить! Может, хватит наконец уклоняться? Дают бабки — надо брать! Достал уже своим бескорыстием! Весь конец книжки мне испортишь! Я, может, на тебя только и рассчитываю. А ты дурака валяешь. Тоже мне — Иван-царевич… А лягушку береги, дурак!

И повесил трубку.

Дайва спросила, все ли нормально.

— Нормально. Он меня не встретит. Да ладно. Доберусь как нибудь, — ответил Гена.

Дайва предложила снять для Гены деньги в банкомате, как только они приедут в аэропорт.

Гена отрицательно замотал головой:

— Не надо. Ты и так уже на меня столько истратила. Дальше мне деньги не понадобятся — меня же в самолете будут кормить-поить. А дома у меня есть. Нажил немного на Хоттабыче.

В ответ Дайва с притворным возмущением сообщила Гене, что он находится на территории Соединенных Штатов и его поведение может быть расценено как нарушение ее прав.

И улыбнулась.

Гена помотрел на нее с опаской:

— Шутишь?

Дайва кивнула. И спросила Гену, когда он приедет в Прагу.

— Как вернусь — возьму билет на следующий день. Дайва удивилась. И обрадовалась, но спросила, как он сумеет закончить все свои дела и собраться. Гена усмехнулся:

— Чего.там собираться — только подпоясаться. Заметив по лицу Дайвы, что она его не поняла, он объяснил:

— Пословица есть такая. Я не смогу перевести. Я даже прощаться ни с кем особо не буду. Все равно все на чатах висим. Встречаемся только, чтобы побухать и лицо не забыть.

И он грустно замолчал — расставаться с Дайвой ему не хотелось, даже на два дня.

Эта легкая грусть переросла в тоску после того, как он прошел паспортный контроль и обернулся, чтобы помахать на прощание Дайве рукой. В ее глазах он заметил слезы.

«Чего реветь-то, — подумал он, — все равно через пару дней увидимся. Самолеты падают редко. Такие они сентиментальные». И он вытер подозрительно зачесавшийся мокрый глаз.

На некоторое время от грусти его отвлекли службы безопасности аэропорта, с большим вниманием отнесшиеся к русскому пассажиру, путешествующему без багажа. В самолете нельзя было курить, даже в его первом классе, однако бесплатный алкоголь помог существенно сократить время в пути. Правда, под конец путешествия стюардессы почему-то улыбались Гене из последние сил и неискренне.

Нью-Йорк застал его совершенно ослабшим. К счастью, из Ла-Гуардии в JFK для Гены был предусмотрен специальный мини-бас. До самолета в Москву оставалось почти десять часов, но Гена наотрез отказался от возможности пошаркать по асфальту Нового Вавилона и осмотреть подножия его небоскребов и статую Свободы, а все это время маялся в бизнес-ложе «Дельты», питаясь бесплатными пирожными и «Мартелем» и чередуя надоедливый сон с бесконечным американским телевидением. Единственная сомнительная польза, которая осталась от этих часов, — это вывод, что MTV-Россия — намного круче. С чем конечно же никогда бы не согласились американцы — менталитет другой. Бесполезная маета продлилась еще семью часами в кожаном кресле самолета, после чего Гена, совершенно уже одуревший от бесполезной траты времени, сразу попал в закат завтрашнего дня в Шереметьеве-2. Его потрясла серость Москвы, толстую вездесущую пыль которой он почему-то раньше не замечал, и кричащая рукотворная дисгармония всего окружавшего пространства. Добравшись до дома, он сразу завалился спать, несмотря на всю нелепость такого поступка.