Евгений Богат - Понимание

За последние полтора года я познакомилась с множеством добрых, хороших людей. Для этого нужна, казалось бы, малость, но малость существенная, требующая немалых душевных затрат: не сторониться людей, общаться, хотя бы не лениться разговаривать с ними. Что вы делали во время последнего отпуска. Наверное, лежали и читали? По всей стране масса чудесных туристских маршрутов, вот, поистине, школа общения с людьми… Вам больно ощущать, что вы никому не нужны, а кто нужен вам?»

Я перечитал сейчас «вслух» письма от людей, которые, видимо, лишь в редкие минуты чувствовали себя одинокими — от людей, душевно открытых, обладающих талантом общения.

Но в почте немало было писем от читателей, которые пережили некогда то же самое, что испытывает герой исповеди. Они были одинокими.

В этих письмах меньше резкости, даже эмоциональности, больше понимания и какой-то умной тишины. Маленькая, но небезынтересная подробность: почти все эти письма написаны поздно вечером или ночью — в часы, когда наедине с собой человек восстанавливает по крупице пережитое, стараясь лучше его осмыслить, чтобы в будущем меньше страдать.

Авторов этих писем, пожалуй, не стоит называть, хотя сами они не скрывали ни фамилии, ни адресов.

«Мне двадцать пять лет, до двадцати трех я чувствовала себя бесконечно одинокой.

У меня не было и мысли кидаться под поезд, но жила я тускло, безрадостно. У меня была мечта: стать интересным человеком, чтобы быть всем нужной. Потом я поняла, что это желание недостойное и эгоистическое. Я совершила некоторое открытие: важно вовсе не то, чтобы стать самой интересным человеком, а важно уметь видеть интересных людей вокруг себя.

Я работала в небольшом учреждении и честно старалась увидеть в моих сослуживцах „интересных людей“, но ничего не получалось у меня. Они казались мне безнадежно серыми. Но вот однажды я поехала с одним из них в командировку. Мы ехали в поезде двое суток и вот вечером, когда купе засыпало, я, задремывая на верхней полке, услышала, как мой сослуживец, пожилой человек, беседует с кем-то из пассажиров, высказывая неожиданные и интересные мысли, открываясь для меня с совершенно новой стороны.

Когда мы вернулись из командировки, я решилась на детский, как я теперь понимаю, смешной поступок. Поменяла место работы, чтобы как можно больше находиться в командировках, в поездах. Я поняла, что даже в небольшом деловом путешествии, в отрыве от однообразно житейских дел, люди становятся безумно интересными. Это было открытием для меня, наивной.

Я полюбила командировки и поездки, была ошеломлена тем, как много в мире интересных людей, и совершила второе „открытие“: добро может быть страшно скромным и на него тебе все же ответят сторицей. Иногда достаточно улыбнуться человеку. Дать элементарно добрый совет…

Через несколько месяцев мой бывший начальник захотел вернуть меня на старое место, то есть туда, где все люди казались мне нудными и неинтересными. И я вернулась и, поверите ли, по-новому их увидела. И я совершила третье „открытие“: для того, чтобы видеть вокруг интересных людей, надо, как говорят в народе, „нажить душу“, а „душа наживается“ в общении с людьми. Смысл же одиночества лишь в том, чтобы наедине с собой лучше понять жизнь. Вот я пишу вам ночью, казалось бы, одна во всем мире, и в то же время не одна, со мной все те, чьи жизни и души вошли в мой опыт существования на земле. Одна и не одна. Одиночество и не одиночество. Я пишу ночью, поэтому у меня известный сумбур в мыслях…»

Второе письмо на эту же тему.

«Несколько лет назад Вы меня бы не узнали — замкнутость, доходившая до нелюдимости, необщительность, которая граничила с угрюмостью.

И в то же время у меня было достаточно мужества, чтобы трезво оценить собственное местоположение в коллективе — в школьном классе, студенческой компании, заводском отделе. И трезво оценивая, я ужасалась, да, ужасалась. В чем дело, почему я не такая, как все. Я начала анализировать мои душевные состояния, поведение, нашла в себе силы взглянуть на себя со стороны.

И увидела: да все это из-за отсутствия во мне человеколюбия.

Я строго судила обо всех, кроме одного человека — себя самой.

Пожалуйста, посмотрите на себя со стороны и в то же время постарайтесь понять изнутри тех, кто Вас будто бы обидел. Это, по-моему, важно: уметь видеть себя со стороны, а остальных людей чувствовать и понимать изнутри, иначе и не будет человеколюбия.

Не судите строго ту девочку, инициалы которой Вы вырезали на парте, а она в ответ „нанесла Вам удар“. Дети часто бывают жестокими, и лишь потом, лучше понимая себя и жизнь, раскаиваются в содеянном. Сегодня эта девочка, уже взрослая женщина, наверное, жалеет о той „маленькой измене“.

Не судите строго и ту девушку, которая обиделась на Вас за то, что Вы не дарите ей ничего „материально-существенного“. Она, наверное, редко получала в жизни подарки, и это полудетское ее желание достойно не осуждения, а великодушного понимания.

С течением лет она все сама оценит иначе и, может быть, внукам будет рассказывать в старости, как волшебно, „посредством эфира“ Вы познакомились когда-то.

Не судите строго и ту женщину, которая отклонила дорогую коробку конфет. У нас, у женщин, нет опыта „получения подарков на улице“, к сожалению, чаще мужчина подходит к женщине на улице с менее возвышенной целью.

Умение общаться с людьми лично мне далось нелегко. Были большие муки. Я как бы одолевала ступень за ступенью… В первую очередь научилась внимательно слушать, поймите, это важно — без умения слушать человека внимательно и сочувственно нельзя возвести мосты между людьми. Потом стала учиться понимать горе и радость человека, стала отвыкать от резкости и категоричности в суждениях. И наконец, самая высшая ступень общения — научиться самой говорить с человеком: искренне, с пониманием его боли и судьбы.

Казалось бы, на этом можно остановиться — достигнута победа в общении с людьми. Но на самом деле тут-то и начинается самое ответственное и трудное: ощущаешь собственную духовную бедность, потому что хочется отдать людям гораздо более того, чем насыщена душа. И это — сильнодействующий стимул самовоспитания, самоформирования. Парадоксальная диалектика: возвращаешься опять… к одиночеству. Для того, чтобы читать, думать, учиться понимать, но это уже качественно иное одиночество, чем то, что было вначале, одиночество не во имя себя, а во имя людей, одиночество не замкнутое, а как бы раскрытое всем навстречу. Буду счастлива, если Вы поймете, что я хотела высказать…»

Обширность почты, полученной после опубликования этого материала, объяснялась во многом «эффектом узнавания». Ряд читателей узнавали в герое исповеди себя сегодняшнего и искренне ему сочувствовали, многие узнавали в нем себя «вчерашнего» или «вчерашнюю» и делились опытом исцеления. Иногда полного исцеления, чаще неполного…