Жозе Гомес Феррейра - Чудесные приключения Жоана-Смельчака

— Принцесса номер 46734 — только отражение, и ищите его в реке у трех плакучих ив! Принцесса номер 46734 существует только в отражении!

Так ехал он очень долго, в полусне взывая к прохожим, пока не добрался до хижины ПростакаДровосека. Там он снова впряг Росинанта в телегу и дружески потрепал его по холке.

— Знаешь, что я тебе скажу? — заржал конь на прощанье. — Мне кажется, что именно принцессу номер 46734 искал по всему свету незабвенный хитроумный Дон–Кихот Ламанчский.

— А как он ее называл? — полюбопытствовал Жоан Смельчак.

— Не знаю, да никогда и не знал… Какое значение имеет имя?.. Но это была она, я уверен… Принцесса из королевства, которое навеки останется за облаками.

— Возможно, ты прав, — согласился Жоан. — Но твой хозяин, по–моему, совершил большую ошибку, как и я, впрочем. Он гнался за призраком, а не за драконами, их–то он и должен был изничтожить.

А затем Жоан Смельчак улегся под деревом и задремал, а бедняга Росинант снова принялся возить дрова, напрягая все силы своего героического костяка.

Глава 10

ТРИ НЕДОСТОЙНЫХ ТРИУМФАТОРА

Жоан Смельчак проснулся поздно, когда солнце уже клонилось к закату, и с изумлением обнаружил, что лежит на дне довольно глубокого сухого колодца. Попал туда рыцарь Долой Меч в часы сна, и так он притерпелся к своим бедам, что, кое–как примостившись на дне, решил спокойно выждать дальнейших событий. Он отлично понимал, что любой маг–бездельник, маг Бог Его Знает Кто, может учинить ему пакость, и тогда прощай родная деревенька Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы.

— Ну что ж! Здесь на дне, даже теплее, — заключил он, следуя своему правилу борьбы за счастье, а оно заключалось в том, чтобы принимать удары судьбы с таким видом, будто ты их сам вызвал. И, пытаясь вырваться из дремоты в царство надежды, он предался таким размышлениям: «Любопытно, как же меня отсюда извлекут. Возможно, через туннель, который внезапно соединит эту дыру с корнями ближайшего каштана? Или меня унесет в клюве горный орел?.. А! Знаю! Скорее всего, дно колодца начнет потихоньку подниматься, как кабина лифта… Одним словом, поживем— увидим».

Пока он предавался этим размышлениям, ему послышалось сквозь дрему, будто чей–то хриплый голос произнес его имя. Он поднял голову и увидел высоко вверху три головы.

— Вы сеньор Жоан Смельчак? — спросил тот же голос, сиплый и грубый.

— Я. Что вам от меня нужно?

— Вылезайте!

— Да каким же образом? — закричал Жоан, ощупывая руками скользкие камни и снова убеждаясь, что выбраться из колодца, цепляясь за стенки, невозможно.

— Прыгайте, — настаивал хриплый голос, прыгайте, и баста!

— Прыгать? — удивился юноша.

И хотя Жоан с недоверием отнесся к этому совету, он все же решил попытать счастья. Он присел, оттолкнулся, подпрыгнул и— о ужас! — оттолкнувшись он почувствовал, что превратился в резиновый мяч, и в мгновение ока неведомая сила вытолкнула его из колодца.

Трое мужчин не дали Жоану опомниться. Они повалились ему в ноги и хором стали причитать до тошноты льстивыми голосами:

— Помог нам, бесценный наш благодетель! Помоги нам, вызволи нас из беды, ради спасения своей бесценной души!

И ползая на коленях, они, не смотря на все попытки Жоана Смельчака пристыдить их, цеплялись за его ноги и осыпали его штаны поцелуями. Жоан с отвращением оттолкнул их.

— Что это значит? Объясните!

С рабской угодливостью все трое вскочили на ноги, и один из них, хриплоголосый, заговорил. Это был гнусного вида детина, в рваной куртке, в просивших каши сапогах; вдобавок лицо его заросло жесткой щетиной.

Отхаркиваясь, он представился:

— Сеньор Жоан Смельчак, давайте познакомимся. Зовут меня Просто–Свинья… А это мой закадычный дружок Бродяга–Молчун, он немой от рождения… А вон того обормота прозвали ПопкойДураком, он всю жизнь только и делает, что шатается по кабакам, пьянствует и на ходу сочиняет стишата, да такие, что закачаешься! «Да. Милая компания, — подумал Жоан Смельчак. — Ничего не скажешь».

— А теперь надо вам признаться, ваша милость, что мы не умеем ни читать, ни писать, — продолжал Просто–Свинья. — Бродяга–Молчун объясняется только жестами, Попка–Дурак так проспиртовался, что к нему и за версту не подступишься, с души воротит. Меня люди тоже не жалуют: им, видишь ли, не по вкусу, что от меня всегда несет луком, чесноком и потом. Едва подойдешь к ним, а они уж кричат: «Неряха, грязнуля!» — и всякими другими скверными словами обзывают да еще камнями швыряются. А вчера Бродяга–Молчун хотел было продать свой чудодейственный эликсир, который помогает и от мозолей, и когда болит глотка; верно, вы уж догадались, ваша милость, что он у нас первейший обдувала и плут, каких мало. Так ему, грешнику, тоже всыпали по первое число. Такую задали взбучку, что еле ноги унес. А уж о Попке–Дураке и говорить не приходится, такой он у нас разнесчастный. Торгует лубочными книжками, да уж больно он, сердечный, закладывает, все над ним потешаются и не принимают его всерьез. Вот какие беды у нас, горемычных.

— Так что же вы все–таки от меня хотите, сеньоры? — решительно прервал его болтовню Жоан Смельчак. — Я всей душой вам сочувствую и, быть может, избавил бы вас от бед, будь на то у меня власть, но чем я обязан…

— Соблаговолите выслушать нас до конца, ваша милость, — прервал его Просто–Свинья, за это время успевший захаркать и заплевать все вокруг, — и я объясню вам, почему мы осмелились вас побеспокоить. Дело было так: вчера вечером мы втроем сидели под деревом и, как водится, жаловались на свою судьбу. И вдруг неизвестно откуда раздался чей–то голос, будто сам воздух с нами заговорил. Голос и спрашивает: «Хотите быть счастливыми?» — «Ясное дело, хотим. Еще бы!» — «Ну, а ты, Просто–Свинья, чего желаешь?» «Я хочу, чтобы люди не кривились и не зажимали нос, когда я прохожу мимо». «А ты, Бродяга–Молчун?«И Бродяга–Молчун на пальцах объяснил, что хотел бы без помех сплавлять покупателям свой эликсир, и пусть никто его больше не преследует и не обижает.

— Так что же дальше? — остановил его Жоан Смельчак, с трудом вынося свинский дух, который исходил от этих бродяг.

— А дальше голос торжественно изрек: «Если хотите быть счастливыми, отправляйтесь к сухому колодцу, найдите там Жоана Смельчака и попросите его сунуть руку в карман».

— Сунуть руку в карман? Это еще зачем? — взбунтовался Жоан Смельчак.

Тогда Бродяга–Молчун обратился к нему с такой длинной речью на языке жестов, гримас и ужимок, что Жоан не выдержал и закрыл глаза, лишь бы его не видеть. Но тут выступил вперед Попка–Дурак, пьяный в стельку. Он едва держался на ногах, но все же ему удалось пролепетать следующий экспромт:

Чтоб сеньор рассеял скуку, пусть все это и обман, должен он засунуть руку в свой таинственный карман.