Зое Вальдес - Кафе «Ностальгия»

Лули отерла с ладони грязь, и тут ее взгляд задержался на человеке, идущем по улице.

– Смотри, Отто, инженер, мне он нравится, какой красивый, жаль, что недавно женился, и сыну уже год. Вот так-так, вот так-так! Не хочу связываться с женатиками, да еще и дети у которых!

– Правильно делаешь, – проговорила я, и голос мой дрогнул.

Отто посмотрел на наш балкон и плутовато улыбнулся. Он напомнил мне Хорхе, поскольку тоже носил усы, но у Отто волосы были длиннее, почти до плеч. Я рванулась в квартиру и увлекла за собой Лули. А она уже махала ручкой в чересчур горячем приветствии.

Каждую субботу мы устраивали вечеринки на крышах. В один день это была крыша моего дома, в другой – дома, где жила Вивиана, в следующий раз вечеринка проходила у Папито, потом у Дании, или Аны, или Ньевес. Самые большие вечеринки мы устраивали на террасе у Андро, мы приберегали это место для исключительных событий, например, каждый Новый год мы справляли именно там. Андро доставал рождественские украшения колониальных времен, гирлянды с цветными лампочками, которые его мама отваживалась извлекать из целлофановых мешочков только в ночь на Рождество, праздновать которое было запрещено, – вот и все украшения на наших праздниках. Мы танцевали до седьмого пота, веселились, дурачились, правда, во всех этих дурачествах и играх, в том числе и любовных, далеко не заходили, однако рано начали увлекаться ромом, пивом – словом, алкоголем, хотя я всегда отказывалась от выпивки.

Крыша дома Монги-Заики была самая широкая. Чтобы выйти на нее, нужно было подняться на пятый этаж здания на улице Компостелла между улицами Лус и Муралья. Отец Монги исхитрился провести из квартиры на крышу электричество, ведь семья Монги жила на последнем этаже под самой крышей. Соединив многожильные и разноцветные провода, он смастерил удлинитель и таким образом подсоединил к розетке проигрыватель, который ставил у порога расшатанной двери, потом пристраивал лампочку на семьдесят ватт между притолокой и оконной рамой, через которую можно было попасть на лестницу. Лампочка не давала много света, но нам этого и не было нужно. По сути, главные встречи проходили в домах парней, потому что их отцы, не страдавшие особым благочестием, были рады полутьме, соглашаясь со своими сыновьями, что темнота – друг молодежи. Наоборот, когда вечеринки проходили в домах девиц, мы должны были долго и упорно выпрашивать разрешения подняться на крышу, а когда нам разрешали, то умоляли родителей не устанавливать на крыше сверхмощных прожекторов, потому что с электричеством в стране напряженка.

Лучше всего кормили в доме Заики. Если это было нужно, его мать расшибалась в лепешку, лишь бы в наших животах не звучали симфонии; она делала бутерброды со всем, что попадалось под руку: бутерброды с майонезом, бутерброды с копченой рыбой, бутерброды с грейпфрутовым мармеладом, бутерброды с русской пастой, которая представляла собой густой соус с кусочками лука и перца, она выставляла на стол румынские консервы из фаршированного рисом перца или из цыпленка в кислом соусе, которые народ прозвал «Ха-ха-харчевня», бог его знает почему. Выпивку поставлял сосед, моряк с одного торгового корабля, частенько заходившего в наш порт. Как правило, это был ром, бутылочное пиво или водка «Столичная», которую, несмотря на ее превосходную репутацию, мы покупали по относительно скромной цене в шесть песо. Надо сказать, что в то время пять песо были уже значительной суммой; хотя зарплата не увеличивалась, но не было и такой коррупции, как сейчас. Мы также покупали в винном магазине сладкое венгерское вино, которое напоминало по вкусу компот, – токай, – но это было именно вино, и мы посмеивались: «Наше вино кислое, но это наше вино». [141] «Наше вино кислое, но это наше вино» – известное изречение Хосе Марти. Хуже всего с точки зрения кормежки проходили вечеринки в доме Лули. Ее мать ничего нам не готовила и не говорила, где можно что-нибудь найти. Порой дедушка, то ли по рассеянности, то ли по причине атеросклероза, подходил к холодильнику, стоявшему в ее комнате, и вытаскивал оттуда банку майонеза. Тут же ему наперерез бросалась мать и, вырывая банку, рычала на старика:

– Папа, поберрреги это, папа.

В то время были модны платья с вырезом на спине, с коротким подолом чуть ниже трусиков, и лакированные туфли. У меня было такое платье – льняное, светло-зеленого цвета, – оно мне нравилось, потому что я могла танцевать в нем весь вечер, оно не было тесным, и мне не приходилось то и дело оправлять его, а пот не оставлял на нем пятен, потому что мгновенно высыхал. Вечеринка начиналась с того, что появлялся Монги со взятыми напрокат пластинками «Blood, Sweat and Tears», «Битлз», «Агуас Кларас», «Jackson Five», Роберто Карлоса, [142] Роберто Карлос – бразильский поп-певец, записывающий пластинки как на португальском, так и на испанском языке. Сантаны, [143] Сантана Карлос (р. 1947) – американский рок-певец и гитарист, родоначальник латин-рока. «Роллинг Стоунз», «Иракере», [144] «Иракере» – кубинская фолк-поп-группа. «Led Zeppelin», «Лос Ван-Ван», [145] «Лос Ван-Ван» – кубинская поп-группа. Сильвио, Хосе Фелисиано, [146] Хосе Фелисиано (р. 1945) – слепой американский певец и рок-гитарист. который был запрещен по той же самой причине, по которой мы не могли прочитать целиком «Моби Дика» [147] «Моби Дик» – роман американского писателя Германа Мелвилла (1851). – из-за постоянных обращений к Господу Богу. Тактичные родители гостеприимного хозяина тихонько возвращались в квартиру под тем предлогом, что не желают пропустить какую-то там телепрограмму.

Одолженные пластинки попадали к нам из Мирамара, [148] Мирамар – район Гаваны. из домов, где жили сынки руководящих деятелей, или от того же морячка, что доставал нам алкоголь. Монги взлетал на крышу с папкой под мышкой, «словно школьник простой», [149] «Словно школьник простой » – строчка из стихотворения Хосе Марти. без ума от радости. Девчонки имели обыкновение заходить друг за другом, чтобы идти всем вместе; та, что жила дальше всех от места проведения вечеринки, должна была выйти первой и успеть заскочить по дороге за остальными.

В ту субботу мне пришлось зайти за Эммой, Рэнди и Марицей (Рэнди был единственным парнем, который ходил с нами, ведь он был братом Эммы и жил там же, где и она); потом к нам присоединилась Ньевес, потом Вивиана, а затем и Лули. Всемером мы зашли за Аной, последней была Минерва. Парни, кроме Рэнди, должны были прийти позже нас. На самом деле, когда мы добрались до места, отсутствовал только Монги, и это было понятно: он доставал музыку. Вскоре прибежал и он, запыхавшийся от того, что скакал через две ступеньки, высоко поднимая над головой сокровище – хит-парад разврата. Мы трепались о школе, учителях или пересказывали слухи о певцах, вычитанные из иностранных журналов. Андро всегда притаскивал эти журналы, ведь его тетка разъезжала по «нехорошим», то есть капиталистическим, странам. Хоть Заика и приносил музыку, диск-жокеем был Андро, он менял музыкальные композиции с мастерством дирижера оркестра. Он знал, что начинать вечеринку нужно с быстрых танцев, рок-н-роллов и касинеро, [150] Касинеро – хороводный парный быстрый танец. чтобы поскорее образовались пары. Точнее, чтобы образовались давно уже определившиеся пары. Марице всегда доставался Монги, Вивиане – Папито, Лули – Лачи, Ану выбирал Рэнди, Роксану – Игорь. Хосе Игнасио, Кармен Лауренсио, Марибель, Карлос, Сауль, Иса, Кики и Кари образовывали другую группу, они всегда устраивались на свой лад. Ньевес» Эмма, Рэнди, Мина и я танцевали с теми, кто оставался свободным, или же сами с собой. Хосе Игнасио пытался пригласить меня, но меня он уже не волновал, и мне нравилось издеваться над ним, мол, встать со стула никак невозможно, туфли ужасно натерли ноги, а после уроков физкультуры я прямо-таки разбита, но когда он отходил, я тут же принимала приглашение другого – лишь бы только досадить Хосе Игнасио, лишь бы еще раз уколоть его.