Алекс Шталь - Ваше дело

Именно из-за непроходимости дорог я приобрёл многими горожанами нелюбимый, но отлично справляющийся со своей нелёгкой работой УАЗ. На этот раз я въехал в деревеньку, совсем уже почти задушенную лесом, подступившим к самым домам, на приобретённом совсем недавно УАЗе модели «Патриот», заодно испытав машину на проходимость. Машина не подвела меня, а я не подвёл бабу Катю.

Когда я уезжал, меня впервые вышли провожать все три женщины, выглядевшие не просто анахронизмами, а казавшиеся вообще – пришельцами из других миров, где ещё не было изобретено даже колесо.

Вспоминая сейчас свою поездку двухнедельной давности, я почувствовал, как в подсознании шевельнулась… нет, не мысль, а какой-то намёк…

Господи, да что же я за тугодум такой! Вот же оно! Если и не само решение, то уж попытка решить хотя бы часть проблем Андрея! Да и моих теперь тоже.

Резкая смена моего настроения напугала меня не меньше, чем Андрея, который заметил, что вынырнувший из своих воспоминаний собеседник, явно изменил свои взгляды на целый ряд проблем, казавшихся неразрешимыми.

– Мы с тобой завтра отсюда уедем, – как можно спокойнее сказал я.

Андрей явно порывался что-то сказать, но я жестом снова дал ему понять, что я ещё не закончил.

– Я не хочу, чтобы ты находился в опасной близости от своих преследователей. Это всё, что я могу для тебя сделать.

– Зачем вам себя-то подставлять?

– А я уже себя подставил. Если моя соседка скажет, что она меня предупредила насчёт беглого солдатика, я уже вряд ли докажу, что мы с тобой в лесу познакомились, когда я по грибы ходил.

По лицу Андрея было видно, что он только что осознал моё положение.

– Я отвезу тебя в Рязанскую область. Там есть одна заброшенная деревенька, в которой кроме трёх старух никто не живёт. В этой деревне доживает свой век бабушка моего покойного приятеля. Не знаю, как ей удалось дожить до таких лет, но вроде, ей уже за сотню перевалило. Самой ей уже даже неинтересно – сколько ей лет. А вот я приезжаю туда примерно раз-два в год, как она просила. Ну, договорённость у нас с ней такая. Старухи, которые в деревне остались, по её мнению, не в состоянии будут схоронить её, как надо. Вот она меня и попросила, хоть раз в год за ней, так сказать, приглядывать.

– А как же милиция? Ну, там, деревенский участковый?

– Ты, святая наивность, Андрей! Да таких деревень по России – не счесть! Говорю же тебе, нет там никого, кроме трёх бабок! Да и не деревня это уже, а так… – забытый Богом уголок.

– А почта? – не унимался Андрей.

– Нет там никакой почты! Там даже электричества нет!

– Да разве же такое бывает? Они же люди, эти старухи!

– Ну, пару раз за лето к ним на велосипедах из посёлка пацаны приезжают, если тебя всё ещё почта интересует. Вот эти пацаны и привозят бабкам и пенсию за целый год, и почту. Только им уже ни пенсия, ни почта не нужны. Их только помощь физическая интересует. Они же сами ничего не могут! И вообще, давай лучше я тебе всё объясню, когда мы поедем. В пути у нас будет масса времени, и его надо использовать с пользой.

Андрей смотрел на меня, и по его глазам было видно, что он мне не верит. Слишком уж всё гладко у меня выходило.

– Меня только одно волнует! – продолжил я. – Нам не один раз придётся через посты ГАИ проезжать. Понимаешь?

Он кивнул. И я для себя отметил, что лучик надежды всё же в его глазах блеснул.

Вдруг, из компьютерных колонок снова раздался звон колокольчика. Мы с Андреем, аж, подпрыгнули! Было заметно, как он побледнел.

«Плохой признак, – подумал я. – Если парень в таких ситуациях бледнеет, то принять решение в экстремальной ситуации он не сможет».

– Надо было давно звук убавить, – сказал я, поворачиваясь к компьютеру. – Ну вот, от Марины почта пришла! Посмотрим! – как можно более весёлым голосом сказал я, надеясь ободрить паренька.

Марина писала:

«По телевизору, как всегда – сплошная политика и реклама. А что это тебя вдруг новости заинтересовали?»

Не зная, как объяснить свой интерес к телевизионным новостям, я не придумал ничего лучше, чем отшутиться. Написал первое, что пришло в голову: «Жду сообщение о приземлении братьев по разуму! Приезжай! Жду! Целую!»

Отправив письмо, я повернулся к своему гостю.

– Андрей, по ящику про тебя, похоже, молчат. Я не специалист в области розыска. Я даже не представляю, как всё это делается! Так что, давай договоримся, – нас больше этот вопрос не интересует! Завтра, когда приедет Марина, мы постараемся вывезти тебя в то место, о котором я тебе рассказал. А что будет дальше, я об этом сейчас даже думать не хочу.

– Надо было мне уйти. И не было бы у вас никаких проблем, – помрачнев, сказал Андрей.

– А у меня их и нет пока! – с уверенностью в голосе сказал я. – Если ты не будешь их создавать, то их и не предвидится.

– Я постараюсь.

– Что-то как-то неуверенно ты это говоришь.

– Да нет, всё нормально. Просто, представляете, сколько на меня всего свалилось! А я ещё и вас во всё это впутал.

Немного подумав, он добавил:

– Живёт человек, живёт. Никому вроде не мешает. И вдруг, вся его жизнь рушится – в один момент!

– Ничего ещё не разрушилось. Перестань! Ты мне начал рассказывать про вас с сестрой, а я перебил. Извини. И, это… Мысли всякие, ну, про то, что всё рушится… выброси из головы. Хорошо!

– Зачем вам это?.. Ой, простите… Я ведь, и правда, уже начал было рассказывать.

Андрей снова погрузил пальцы в кошачью шерсть. Видимо это его успокаивало.

– Мы с Людой всегда были самостоятельными. Родители никогда не боялись оставить нас одних. Поэтому, как только после зимы просыхали дороги, папа с мамой уезжали на дачу, а мы оставались в доме за старших.

Взгляд его снова стал каким-то расфокусированным, как и тогда, когда я попросил его рассказать мне то, о чём он имел полное право молчать.

А имел ли я право спрашивать его об этом?

«Развалившись, как баре» – это было любимое выражение мамы, – Андрей и Люда смотрели кино. Расположились они с комфортом, оккупировав практически весь диван. По телевизору показывали очередную версию романа в духе Дюма. Какая-то, скорее всего вымышленная писателем интрига, охватившая все слои общества семнадцатого столетия, должна была, по мнению создателей фильма, захватить умы и сердца зрителей, особенно девушек. Современному молодому человеку, выросшему на космической «научной» фантастике, казались смешными все эти идиотские выпады и па, которые проделывали «мушкетёры», больше напоминающие танцоров балета. Полоснул бы из бластера, – и делу конец!

На экране мельтешили кринолины, плащи с крестами и без, кудрявые парики и сутаны. Глупые барышни хлопались в обмороки, а мужчины только и делали, что прокалывали друг друга шпагами, произнося перед этим длинные монологи, тянувшие своими размерами на целые поэмы.