Алекс Шталь - Ваше дело

Диван, на котором расположились брат и сестра, в обычном своём, сложенном состоянии позволял только сидеть. Поэтому Люда и Андрей всё время держали его в «готовности номер один», то есть – в разложенном виде.

В комнате Люды, где и происходил просмотр фильма, был самый большой телеэкран – подарок капризуле на четырнадцатый день рождения. Хотя, конечно, никакой капризулей Люда не была. Это было ласковое прозвище, которым папа и мама иногда её называли.

Фильм закончился, как и положено. Под торжественные финальные аккорды, главный герой, театрально обняв настрадавшуюся в руках врагов героиню, смачно её поцеловал, и пошли титры.

Вздохнув, не то с облегчением, не то расставаясь с миром грёз, Люда взяла брата за руку.

Подражая голосу и интонациям одной из героинь фильма, она сказала:

– Граф, пожрать бы?

Андрей засмеялся. Шутка сестры как нельзя лучше отражала его отношение к подобным фильмам.

– Ой, Людка, не графское это дело на кухне хозяйничать. Давай, лучше ты с этим разберёшься, а я тем временем диван приберу, смотри вон, как покрывало сбилось.

Но Люда, продолжая свою игру, подобралась поближе к брату и, положив свою руку ему на грудь сказала.

– Вы меня не любите, граф! – теперь в её голосе появились капризные нотки возмущения.

– Ну что вы, миледи! Я просто устал на поле брани, а жрать хочу не меньше вас, – сказал Андрей, подыгрывая сестре, и они оба засмеялись.

Люда, переместив вес тела на локоть, слегка приподнялась и, заглянув в глаза брата, сказала.

– Дрюня, поцелуй меня как в кино. – Голос её теперь был каким-то незнакомым и, как будто стал ниже. Никогда раньше Андрей не слышал в её голосе столько неподдельной нежности и страсти. Её полуоткрытый ротик находился в каких-то двадцати-пятнадцати сантиметрах от его лица.

Приподняв голову, Андрей поцеловал сестру в губы, и голова его медленно вернулась на прежнее место.

– Так не пойдёт, граф! Вы отлыниваете, да?

Всё тот же голос, в котором уже не было и намёка на игру. Андрей испытывал незнакомое ему чувство робости и непонятно откуда взявшегося стыда.

– Вот как надо, – сказала Люда, и, прижав свои губы к его, вдруг немного открывшемуся рту, нежно поласкала его язык своим.

Боясь напугать сестру своим бегством, Андрей, немного отстранившись, тяжело дыша, спросил сестру:

– Безобразие! Где ты этому научилась?

– Ленка показала, – ответила Люда, положив свою голову на грудь брата. – Они с Мишкой так целуются, когда у неё дома никого нет.

– Ах, ты ещё и лесбияночка, оказывается! – как можно более ласково, боясь обидеть Люду, сказал Андрей. – С подружками лижешься? Да?

– Ничего мы не лижемся! – почти обиженным тоном, тихонько сказала Люда. Приподняв голову и снова заглянув в глаза брата, спросила. – Хочешь ещё?

Андрей понял вдруг, что попал в какую-то ловушку, выбраться из которой он сможет только через скандал с сестрой. Никогда в их отношения не вторгалось ничего такого, что могло бы их серьёзно поссорить. «Не хватало ещё, – подумал он, – из-за её игры во взрослых поругаться». И к тому же, ему понравился тот непродолжительный поцелуй, которым его одарила сестра. Он и в самом деле хотел ещё.

Андрей осторожно сел и, призывно потянув сестру за руку, усадил её рядом с собой.

– Хорошо, – сказал он. – Можно, я попробую? – он обнял Люду и привлёк к себе. – Ты так это делаешь? – спросил Андрей и, наклонившись к сестре, стал её целовать.

Несколько секунд Люда почти не отвечала на неумелые старания брата, но потом по её телу прошла едва заметная дрожь, и руки её сомкнулись у Андрея на затылке.

Течение времени для них прекратилось. Мир жил своей, неинтересной теперь для них жизнью. Открытие той стороны жизни, которая почему-то всегда под запретом, оказалось – открытием самого себя. Каждый из них, ежесекундно открывал в себе то прекрасное, что носит или медицинские, или неприличные названия. Но никакой грязи, о которой так много говорят педагоги и родители, Люда и Андрей не обнаружили. Наоборот, перед ними распахнулась дверь в прекрасный мир настоящих чувств и ощущений, покидать который они не собирались.

Близость, которой обычно брат и сестра тонко избегают, перевернула все представления о плохом и хорошем, о правильном и неправильном, о том, что можно, а что, по какой-то хитро обоснованной причине, нельзя.

Люда жадно впивалась в губы брата, как будто навёрстывая упущенное. Мысли девочки метались как загнанные в тупик, но она знала, что это не тупик, но… ловушка. Люда внезапно поняла, что ступив однажды на этот путь, не покинет его до тех пор, пока…

– Пока смерть не разлучит нас… – тихо-тихо прошептала она, заглядывая в не такие как всегда глаза брата.

– Что… Мила?., что ты сказала… – не успел договорить Андрей, так как поцелуй сестры буквально выключил мыслительные процессы в голове отличника, примерного сына своих родителей и заботливого брата.

Ни один из них не подумал в тот момент о том, что, возможно, они совершают что-то плохое или грязное, ведь природа не могла обманывать их. Она просто открывала им свои секреты. Она говорила с ними на языке чувств и ощущений.

Девочка и мальчик понимали, что плохо – это когда дискомфорт и больно. А когда так хорошо, разве это может быть чем-то плохим…

Сноподобное состояние блаженства, в котором пребывал Андрей, слетело с него, когда он почувствовал что расстегивает халат на груди Люды. Он отдёрнул руку.

– Граф, вам недостаёт мужества? – прошептала ему в ухо сестра. Её пальцы нежно перебирали волосы у него на затылке. Она заглянула в его глаза. – Ну же, граф! – нежно прошептала она, и их губы снова встретились. Люда взяла руку брата и осторожно положила ладонью на свою грудь.

Андрей ласкал грудку своей сестры и чувствовал, что теряет рассудок.

«Господи, неужели это мы?!» – пронеслось у него в голове. Но, погружаясь в туман сексуального наслаждения, он постепенно потерял способность рассуждать трезво.

Люда оторвалась от его губ и, нежно убрав волосы, упавшие ему на глаза, сказала:

– Дрюня, родной, поцелуй меня там, где ты сейчас трогаешь.

Слегка наклонившись, Андрей стал целовать грудь сестры.

Сначала просто прикасаясь губами, а потом, жадно впившись, он вобрал в рот напрягшийся сосок и стал ласкать его языком.

Сладко застонав, Люда медленно повалилась на диван. Андрей, с трудом удерживая её обмякшее тело, прилёг рядом, и, найдя её маленькое ушко, прошептал:

– Мила, солнышко, я не знал, что бывает так хорошо!

Её руки, скользившие по его спине, вдруг обхватили голову брата. Она посмотрела ему в глаза. Андрей, никогда прежде не видевший свою сестру в таком состоянии, был поражён той красотой, которая вдруг неузнаваемо преобразила такого, казалось бы знакомого человека, как родная сестра. Взгляд её был прекрасен!