Федор Московцев - Карибский кризис

Ирина попыталась что-то сказать про договорённости и скидки, про то, что «Югмедсервис» ведёт переговоры со всеми нашими стратегическими поставщиками, про «карающую руку Иосифа Давиденко», но я холодно попрощался и положил трубку.

«Сумасшедшая», — подумал я и позвонил на всякий случай в Волгопромбанк. Поговорив с управляющей Кировским филиалом самым сердечным образом, я сообщил, что уволил Расторгуева, который так не понравился сотрудникам банка, уволил еще несколько человек, вредивших общему делу, и во избежание недоразумений попросил все платежи проводить только с личного согласия генерального директора, то есть моего.

— Вы будете звонить операционистке, и только потом она будет проводить платеж? — уточнила управляющая.

— Да, мы с ней знакомы, она знает мой голос, поэтому таким образом…

Закончив разговор, я поразмыслил немного и позвонил исполнительному директору Совинкома, Павлу Дурову, затем своему брату, Максиму, и продублировал сказанное управляющей банковским филиалом.

Вечером этого дня мне позвонил на трубку Максим, я как раз только вышел из авиакассы на углу Малой Морской улицы и Невского проспекта, куда заходил взять билет на Волгоград. Максим в красках сообщил мне последние новости. «Звезда» — так теперь все называли Ирину — после разговора со мной забрала у Юли (бухгалтера) чековую книжку, в которой оставалась последняя подпись генерального директора (то есть моя), и поехала в Волгопромбанк. Там она попыталась снять со счета 150 тысяч рублей, но операционистка, сославшись на соответствующее распоряжение управляющей, отказала в выдаче денег. Вернувшись в офис, Ирина учинила скандал. Оказалось, она хотела снять деньги и отвезти их святому Иосифу, которому был задержан очередной платеж. В таких тяжелых условиях, кричала она на весь коридор, смертельно опасно ссориться с Иосифом Григорьевичем, и сейчас, когда сорвался жизненно важный платеж, она умывает руки и уходит.

— Теперь Совинком уже ничто не спасет, — злобно бросила она в лицо Павлу, дико вращая глазами. — А вы! Вы ебитесь тут, как хотите! Я ухожу!

И она пошла, набирая на ходу старого седого полковника, а дозвонившись, принялась жаловаться на меня и моих «безмозглых прихвостней». Это слышали санитарки, стоявшие в коридоре и поспешившие обо всём рассказать всем, кто был готов это выслушать.

— Святой Иосиф пускай курит писю до тех пор, пока сам не позвонит и не объяснит мне своё поведение, — сказал я брату, — а Звезде было запрещено с ним общаться и вообще у неё нет полномочий решать финансовые вопросы.

— Надо говорить «не было полномочий». Она ушла, — напомнил Максим.

Я вздохнул почти что с облегчением.

— Ну что ж… умерла, так умерла… Я вылетаю в Волгоград, ждите меня послезавтра.

Закончив разговор, я бодро зашагал по Малой Морской в сторону Исаакиевской площади, где оставил машину. В последнее время меня ничто уже не изумляло, но сейчас я был изумлён… своей реакцией на уход одного из лучших сотрудников. Но, увы, из бизнес-леди она превратилась в ходячий кошмар. Она выкидывала номера один другого круче и непонятно, чего от неё ждать дальше.

Позже до меня дошло: сегодняшний её уход не был первым… и возможно, будет не последним. Этот Терминатор запросто может вернуться.

«Ну уж нет! Врёшь, не придёшь, а если придёшь, мы тебя назад не примем!» — решительно сказал я себе.

В этот субботний день в офисе собрался весь коллектив Совинкома, за исключением фармацевтов, которые в тот момент находились на рабочем месте.

Итак, размышлял я, оглядывая собравшихся, отложились только протеже святого Иосифа и их «клоны», то есть непосредственно ими нанятые сотрудники. Единственным предателем оказалась Писарева, которую брала на работу и «воспитывала» Ирина. Тоже интересный факт.

Меня встретили настороженным молчанием. Когда я заговорил — спокойно, уверенно, то это сразу вызвало всеобщее удовлетворение. Я сделал вид, что не придаю большого значения произошедшим событиям. Сказал просто: доверился по доброте душевной непорядочным людям, они совершили подлый поступок, который я, как опытный руководитель, предвидел и предусмотрел все обходные маневры. Все бунтовщики уволены без выходного пособия, кроме того, изыскивается способ возмещения экономического ущерба. Когда я закончил говорить, поднялся невообразимый шум — одновременно все начали выражать свое возмущение действиями предателей, вознося хвалу своему директору. Заканчивая собрание, я поблагодарил всех за лояльность и тут же раздал конверты с премиальными, которые приготовил заранее.

Далее я стал разбирать дела, принял на работу двоих соискателей на вакантные должности, которых привел Павел — водителя и офис-менеджера, и познакомился с новым главбухом, 27-летним Михаилом Крыловым, которого также привёл Павел. Немного настораживало то, что парень, к тому же молодой, и вдруг главный бухгалтер, но послужной список говорил сам за себя, кроме того, Павел ручался за этого кандидата.

Я просмотрел банковские выписки — меня интересовали платежи кардиоцентра с того момента, когда я последний раз был в Волгограде и передавал главврачу комиссионные, после чего пересчитал приготовленные Халанскому деньги и направился в приемную.

Главврач кардиоцентра Станислав Халанский, как обычно, был обо всём осведомлен. Кто-то доложил ему о массовом исходе работников Совинкома. Версия, изложенная сотрудникам, сгодилась и для Халанского, с той лишь разницей, что в ней были озвучены факты увольнения исполнительного директора, дальнейшее тщательное расследование нарушений, вскрытие различных нелицеприятных фактов, и, как следствие, увольнение всех неблагонадёжных лиц.

Приняв от меня конверт, в котором было 300,000 рублей, пробежав глазами расшифровку платежей, Халанский усталым тоном, с напускной рассеянностью принялся выговаривать:

— Я же вас предупреждал, Андрей… Зачем вам столько народу? Для того, чтобы обслуживать наше учреждение, вам не нужен такой большой штат. Две-три девочки, водитель-экспедитор… А что было у вас?! Как ни зайдешь к вам в офис — куча народу, все шумят, бегают. Я ведь был прав?

Я опустил голову, кивнув в знак согласия.

— Теперь всё позади, я от них избавился.

— Ты говоришь — был какой-то ущерб?

— Как такового не было, — уклончиво ответил я. — Был несанкционированный перевод денег. Потом деньги вернули, виновный был рассчитан. Я приехал, разобрался в ситуации. Выяснил, что необоснованно принято на работу масса людей, ненужных, бестолковых, которые получали зарплату просто так. Вот и весь ущерб.