Федор Московцев - Карибский кризис

Таким образом, внешне всё выглядит довольно благопристойно, ну а внутренние наши дрязги никак не отражаются на наших взаимоотношениях со стратегическими партнёрами. Уверенные в нашей состоятельности, главврачи будут без опаски делать нам предоплату, которая нам жизненно необходима — на этих деньгах можно крутиться, гасить ими проблемные долги, а чтобы закрывать задолженность перед госучреждениями, можно добывать товар, применяя разнообразные схемы наподобие той, что я замутил с Казьмирчуком и Гантимуровым. И так, шаг за шагом, можно было бы выправить ситуацию… за полгода, может больше, во всяком случае в обозримом будущем.

А что теперь?! Халанский будет с радостью брать у меня товар на отсрочку платежа, не спеша при этом расплачиваться. Он не может не предвидеть, что Ирина, этот пиздлявый ящик, не остановится на достигнутом, а погонит волну разоблачительного поноса дальше; поэтому, во избежание кривотолков и обвинений в том, что руководитель кардиоцентра отмывает бюджетные деньги через подконтрольную фирму, он не допустит ситуации, при которой Совинком будет должен кардиоцентру, и будет сохранять такое положение, при котором в дебиторах будет находиться кардиоцентр. В случае проверки главврач может наглядно доказать, что блюдет интересы родного учреждения: оно кредитуется у частников, что является очень хорошим признаком, за это его только похвалят. Ну и само собой, Халанский будет опасаться, как бы перечисленные им на Совинком средства не зависли, коль скоро у меня такие проблемы; поэтому предоплату делать не будет.

Для меня это означает крах моих планов перехватиться предоплатными деньгами. Возможности мои резко ограничены, продолжать кредитовать кардиоцентр я не смогу, соответственно, наше сотрудничество само собой заглохнет. Возможно, Халанский протащит через конкурсы новый договор на небольшую сумму, опять же, на условиях отсрочки платежа, а потом заявит, что условия госзакупок изменились и выставит всё на открытый конкурс, оправдываясь, будто уже не может контролировать ситуацию. К тому времени он наверняка подыщет мне замену, а я не смогу проверить, обманывает он меня или нет, и таким образом он в моих глазах останется чистеньким и мы расстанемся без обид — Халанский никогда не оставляет за собой хвостов в виде рассерженных партнеров, которые смогут чем-то навредить. И вроде как он сто раз прав — ведь в других областях бюджетополучатели давным-давно потеряли контроль над финансовыми потоками, всеми госзакупками занимаются специальные департаменты при администрациях (города и области). И это просто чудо, что у нас до сих пор сохраняется такое положение, что все вопросы можно решить через одного человека — главврача.

Итак, я потерял основной источник живых денег, которыми мог бы закрыть недостачу на Экссоне. Вслед за этим следует ожидать потерю остальных. А чем другие главврачи хуже Халанского?! Так начнётся цепная реакция, которая неизбежно приведет меня к катастрофе. В марте компаньоны потребуют, чтобы я перечислил остатки находящихся во Внешторгбанке средств, которые, по их расчетам (и согласно поддельным выпискам) там находятся, а я не смогу это сделать. И тогда ВСЁ!!!

…За этими невесёлыми мыслями меня застали Павел с Михаилом, явившись в бункер с бутылкой коньяка, прохладительными напитками и лёгкими закусками. Они не владели всей ситуацией, поэтому не могли предвидеть все события, о которых я только что размышлял. Весело перешучиваясь по поводу выходок Звезды, они устроились за столом, накрыли поляну.

Перед тем, как потопить печаль в вине, я вышел позвонить одному из немногих людей, с кем мог откровенно обсудить ситуацию и получить дельный совет — Марине.

Между моими чаяниями и реальными возможностями образовался разрыв: крайний срок, когда мне необходимо было полностью закрыть недостачу, ограничивался, по моим прогнозам, 15 марта; тогда как кредит в Газпромбанке, со слов Блайваса, дадут в начале апреля; и единственный источник больших денег, которыми я бы смог заткнуть дыру, тендер по Сименсу, состоится в мае, ну а деньги по нему начнут поступать не раньше середины июня. Такая противоречивая и трагическая загогулина.

Я уже считал эти деньги своими, однако за них еще предстояло побороться. И я, засучив рукава, бросился в бой.

Со слов Рената я понял, что мне организуют встречу с главой представительства Сименса, но в итоге меня представили всё тому же Веберу, с которым я уже был знаком. Хмурым пасмурным днём мы с Ренатом приехали в Москву, и, добравшись до представительства Сименс (Медицинский департамент) на Дубининской улице, стали ждать. Мы прибыли заранее, и ждать пришлось долго, около часа. Начался дождь. За десять минут до назначенного времени пришел Вебер, а ровно в 11–00 подрулил чёрный Пассат и заехал на служебную стоянку, водителю достаточно было посигналить, чтобы охранник открыл шлагбаум. Из автомобиля вышел задумчивый чубатый буйвол — полноватый мужчина лет 35-ти с крупными чертами лица, одетый во все чёрное: пуловер, брюки и остроносые туфли. Не закрывая дверь, он сосредоточенно всматривался в небо, видимо решая, одевать ли верхнюю одежду, при этом его густая светлая шевелюра от ветра вздыбилась, как ирокез.

— Это Саша Маланюк, — объявил Ренат.

Мы поздоровались и прошли в здание. Если нам с Ренатом потребовались документы для оформления пропусков, то Маланюк прошёл так. Он уверенно провёл нас к Веберу в его кабинет. Который в свою очередь провёл всю компанию в комнату для переговоров и попросил секретаршу, чтобы принесла нам кофе.

Свет пасмурного дня уныло струился вместе с дождём за потускневшими окнами комнаты для переговоров. Одетый в светло-серый костюм-тройку, Вебер сидел напротив троих своих гостей, которые, будто сговорившись, были одеты во все чёрное. На его лице запечатлелось скорбное упрямство, а в своих выхоленных пальцах он нетерпеливо вертел дорогую зажигалку.

После непродолжительного обмена любезностями Маланюк без околичностей предложил приступить к делу. Вебер кивнул в мою сторону: мол, чем обязан?

Я изложил суть вопроса. Проговорив заезженный текст о возглавляемой мной компании, я сказал, что желаю участвовать в интересующих меня тендерах в Михайловской ЦРБ, ОКБ и онкодиспансере и выиграть в них.

Не ожидая, что собеседник будет столь краток, Вебер некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Затем он сказал, тонко улыбнувшись, обращаясь больше к Маланюку, чем к остальным:

— В особом представлении компании Совинком я как бы и не нуждаюсь. Это известная фирма, мы работаем с ней уже продолжительное время, на базе этой фирмы создано что-то наподобие сервис-центра по обслуживанию нашего оборудования. С Мариночкой Маликовой мы хорошо дружим. И я был несколько удивлен, когда мне позвонил господин Ермилов, мой бывший шеф, и стал просить за Совинком.