Федор Московцев - Карибский кризис

— Но почему главврач сказал нам, что оборудование принадлежит кардиоцентру и не может быть предоставлено в залог? — спросила управляющая.

Я многозначительно парировал:

— А как, по-вашему, должен был отвечать крупный областной чиновник на вопросы посторонних лиц!?

— А-а-а…

Начальница кредитного отдела, которая присутствовала при этом, мягко попросила, чтобы в следующий визит представителей банка оборудование находилось бы в офисе Совинкома и на нём бы работали мои сотрудники. Я облегченно вздохнул: если следующий визит состоится, значит, не всё потеряно и шансы взять кредит остаются. И осторожно спросил: «А когда точно вы придете осматривать залоговое имущество?»..

Я не стал беспокоить Халанского, и, как ни в чем ни бывало, обратился к врачу диагностического отделения, в чьем ведении находилось оборудование. В назначенное время она прикатила оборудование в наш офис, банкиры его благополучно осмотрели и подписали акт осмотра. Я был уже на взводе: эти деньги, что называется, были нужны еще вчера, и конечно же, все до копейки были расписаны.

Но в тот момент, когда ожидалась выдача кредита и я ждал из банка приглашения приехать и подписать новый кредитный договор, разразился новый скандал. Та самая начальница кредитного отдела, которая во время моего объяснения усердно кивала, будто всё понимает и входит в ситуацию, она вдруг затеяла разбирательство, почему в качестве залога мы предъявляем всё те же аппараты, которые, судя по серийным номерам, принадлежат кардиоцентру. Начался новый виток разбирательств.

Я уже не стал признаваться, что и номера эти ненастоящие… И без того хватило канители. Я принялся объяснять по новой: кардиоцентр задолжал Совинкому, главврач в доле, люди в курсе…

— Почему в вашем штате нет сотрудников с медицинским образованием, которые бы могли работать на этом оборудовании, и вообще, есть ли у вас лицензия? — вопрошала начальница кредитного отдела, с каждым новым вопросом всё больше усложняя и запутывая дело.

Я терпеливо разъяснял: оборудование приобретено заранее, получение лицензии в процессе, и так далее.

Накладкам и неприятностям не было конца и края. На следующий после выдачи кредита день возникло новое осложнение, способное погубить всё моё дело. В обосновании кредита получателем ссуды была указана моя же структура — подставная фирма, с расчетного счета которой я планировал распределить деньги так, как считал нужным. Много куда следовало заплатить, около двадцати компаний, кое-что обналичить, чтобы отдать компаньонам, и не представлялось возможным объяснить это в экономическом обосновании кредита. Однако выяснилось, что именно в этот момент требовалось сделать перекредитование по предыдущему траншу — 2,5 миллиона рублей. (официально предыдущий кредит был выдан сроком на год, и формально раз в квартал надо было иметь на расчетном счете сумму кредита, банк её акцептировал и на следующий день возвращал обратно, по бумагам это проходило как погашение и последующая выдача ссуды; при существующих оборотах собрать в нужный день два с половиной миллиона рублей для очередного перекредитования не составляло проблем; но по закону подлости в нужное время этих денег не оказалось на расчетном счете; сотрудники могли бы подсуетиться заранее и сделать оборот по кредиту из тех денег, что обращались на счету — платежи покупателей или поступающие от Экссона средства — но все понадеялись, что хозяин всё помнит и как-нибудь сам всё решит). Итак, деньги поступили на расчетный счет прокладки, откуда планировалось их потратить, и вдруг выяснилось, что сегодня последний день перекредитования. В том банке у меня не было других фирм, чтобы одним днем перекинуть туда средства и тут же вернуть на расчетный счет Совинкома в Кировском филиале Волгопромбанка. Если перечислять на другие банки — это задержка минимум на один день. И тогда всё — санкции, подозрения банкиров, вероятность того, что через три месяца при очередном перекредитовании банкиры заберут всю ссуду. Пришлось перебрасывать деньги на Волгопромбанк с той же самой фирмы, на которую они из Волгопромбанка только что поступили. Что тут началось…

— Вы сбросили кредитные деньги на вашу подставную фирму! Вы взяли новый кредит для погашения предыдущего! — верещала начальница кредитного отдела.

К разговору подтянули сотрудника службы безопасности, который охарактеризовал мои действия как «мошенничество».

— Да брось, брат! — сказал я ему. — Мы же общее дело делаем, обоюдное. За месяц по моему расчетному счету проходит до 30 миллионов рублей, банк крутит эти деньги, получает прибыль, выплачивает тебе зарплату.

И прочая, и прочая…

В общем, кое-как, через пень-колоду, мытьём и катаньем, я убедил этих беспокойных банкиров, что мои помыслы чисты, как святой родник, и после этого, что называется, вытер пот со лба: «Уффффф!» Мне нужно было минимум 30 миллионов, чтобы залатать все дыры, и если каждые 10 миллионов будут доставаться мне с таким неимоверным трудом, боюсь у меня не хватит сил выдержать этот адский марафон.

Первым крутить деньги на моей фирме стал Игорь Быстров — ещё в бытность заведующим кардиохирургией кардиоцентра он буквально навязывал деньги «в работу». Потребность в оборотных средствах возникает постоянно, но разумнее выкручиваться любым другим способом, нежели брать у друзей деньги под процент. И всё-таки я взял у него капусту — сила его убеждения была столь велика, что противиться ей было невозможно.

Он забрал свои деньги обратно, когда уехал в Петербург — они ему понадобились, чтобы купить квартиру и на обустройство в новом городе.

Через некоторое время, когда у него стали скапливаться излишки, он вновь вернулся к ростовщической теме. На этот раз наши желания совпали, я испытывал острую потребность в оборотных средствах, и этот заем был по обоюдному согласию. Когда его брат Владимир прознал про это дело, что существует такая компания Совинком, в которой можно разместить денежные средства и получать неплохой процент, он также изъявил желание вступить в дело. И хотя такой острой необходимости у меня уже не было, я был вынужден согласиться: в противном случае Владимир запретил бы мне ездить по будним дням в Волгоград и чинил бы всяческие препятствия, дабы я не занимался ничем другим, кроме Экссона. А вообще у меня возникло ощущение, что он считает, будто я выполнил на Экссоне свою миссию и уже не заслуживаю тот доход, что получаю в компании, то есть 1\5 чистой прибыли, и тем самым ущемляю его интересы; поэтому он должен компенсировать свои потери, войдя в мой волгоградский бизнес и получая оттуда долю прибыли.