Федор Московцев - Карибский кризис

У меня был повод уволить Расторгуева в конце ноября за невыполнение приказа, касающегося бюджетирования (ещё летом он подписал этот приказ, и таким образом взял на себя обязательство планировать бюджет на месяц вперёд, выполнять его, отчитываться в своих действиях по исполнению бюджета и в успешном его выполнении, приказом предусматривалось, что доходы должны превышать расходы). Если бы он не согласился с этим приказом, оспорил бы свою ответственность, то у меня бы не было права спрашивать с него и применять санкции. Но поскольку он с самого начала согласился с такой постановкой вопроса, отчитывался в выполнении действий, направленных на исполнение приказа, изображал активность, то по всем понятиям не прав — так как сделал всё наоборот: доходы уменьшились, а расходы резко возросли.

Однако, увольнение одного только Расторгуева проблемы не решало. Во избежание дальнейших сложностей нужно было избавиться от всей его кодлы, а в отличие от предыдущих эпизодов, когда участники группировки достаточно себя скомпрометиривали, чтобы устроить локаут, в данном случае формально ни к кому не придраться.

Пока я ломал голову, что тут можно сделать, Расторгуев сам спровоцировал развязку. В условиях безденежья (всё увеличивающиеся долги при невыполнении плана продаж), так что даже не было возможности наскрести всем на зарплату, он одолжил 250,000 рублей Юнитексу, фирме-конкуренту, которую я периодически при помощи святого Иосифа плющил на тендерах. Это обнаружил случайно мой брат Максим, придя после института в офис, чтобы проверить компьютеры. Он сразу же дал сигнал — позвонил и отправил сообщение:

«Здорово! Как дела?

Был сегодня в офисе, копировал бухгалтерские проводки. В Волгопромбанке провели платеж — 250 тысяч на фирму „Юнитекс“. Я не помню, чтобы ты распоряжался по поводу этого платежа. Тем более это наши конкуренты. Я спросил Юлю, что за дела. Она ответила, что поставила твою подпись на платежке, так как Расторгуев заверил её, что ты в курсе. Я к Расторгуеву — тот сказал, что платеж срочный, а до тебя не дозвониться. Он взял на себя всю ответственность. Паша Дуров доложил, что в последнее время Расторгуев и Паперно принимают директора „Юнитекса“ и усиленно совещаются. Что-то я не помню от тебя таких команд — привечать конкурентов. Нездоровая ситуация.

Позвони.

Максим».

(Юля, бухгалтер и офис-менеджер, имела право ставить мою подпись — с моего позволения естественно — для проведения платежей в Волгопромбанке, это была надежная сотрудница, которая давно работала и которой я доверял, надежнее всего было поставить программу Банк-Клиент, но эта программа не работала в Кировском филиале Волгопромбанке, где у нас был расчетный счет).

Возможно, она, как утверждала, действительно не могла до меня дозвониться, у меня какое-то время был отключен мобильный телефон, и я потом обнаружил пропущенные вызовы из офиса Совинкома. Она послушалась Расторгуева, который ввёл её в заблуждение, будто перечисление происходит с моего ведома. Я позвонил ему и у нас состоялся такой разговор.

— Михаил Федорович, открой мне страшную тайну: что сподвигло тебя перечислить деньги «Юнитексу»?

— Я сейчас вам все объясню. «Юнитекс» не справляется с поставками по городскому тендеру — не хватает оборотных средств. Через две-три недели, когда город им заплатит, они вернут нам эти деньги.

— Послушай, Михаил Федорович, или ты не понимаешь ситуацию, или… У нас самих ситуация хуже некуда, мы сами не справляемся, и в этот момент неразумно кому-то помогать, тем более конкурентам!

— Да не конкуренты они нам, Андрей Александрович! Вспомните, как они сделали нам справку об оценке оборудования для кредита. В городских тендерах они подыгрывают нам, выставляясь по согласованным ценам. Если мы не успеем получить лицензию на обслуживание медтехники, они будут согласны каким-то образом скооперироваться с нами на крупных тендерах в начале следующего года. Не конкуренты они нам, поймите! Если у наших клиентов что-то ломается, кто делает нам сервис? Юнитекс делает.

— Отсутствие у нас лицензии — это ваши просчеты. Лицензия давно должна быть у нас. Что касается сервиса, Юнитекс за это деньги получает, и это мы делаем одолжение, давая им работу. Алло! Меня слышно?

— Да, Андрей Александрович, тут Павел Ильич…

— Что Павел Ильич?

— Да ничего… Я думал, он слово скажет, — ответил Расторгуев и тяжело вздохнул.

Я сорвался на крик:

— Я сам беру деньги взаймы под бешеный процент, чтобы выкрутиться, и в это время моими деньгами снабжают каких-то засранцев! Хорошенькое дельце! Сегодня же верните деньги обратно!

— Да как я могу, Андрей Александрович?! Я же дал слово — через три недели.

— А я не давал слова. Я — хозяин. Что будем делать?

— Я не знаю, как тут быть.

— Зато я знаю, Михаил Фёдорович. Деньги я с них сам вытрясу, а с вами мне придется расстаться. Передайте трубку Павлу Ильичу, он хотел что-то сказать…

Трубка замолчала, видимо, её прикрыли рукой. А потом связь прервалась. Я позвонил в офис, меня соединили с бункером, где по информации секретаря находились Расторгуев и Паперно Павел Ильич, но никто не ответил. Мобильные телефоны обоих оказались отключенными. Лишь через два часа я смог дозвониться до Паперно и поставил его в известность, что Расторгуев уволен, расчет получит, когда вернутся деньги из Юнитекса, а сейчас пускай покинет помещение и забудет дорогу на Совинком. Паперно елейным голосом заверил меня, что всё будет сделано, насчёт выключенной трубки объяснил, что находился в мертвой зоне, где нет покрытия сети. В кардиоцентре действительно есть таковые, но меня насторожило, что Паперно ныряет туда аккурат в такие острые моменты — так, например, во время разбирательства с одним проштрафившимся сотрудником, когда Паперно потребовался как свидетель, он вдруг исчез из эфира и объявился, когда всё было кончено. Так же и по другим аналогичным эпизодам.

Не найдя, к чему придраться, убаюканный его мирным тоном, я закончил разговор. Но тут же перезвонил, вспомнив, что увольнение исполнительного директора предусматривает большое количество организационных моментов. Паперно слушал меня, нетерпеливо поддакивая в ответ, и по его тону мне стало ясно, что он не вникает в мои слова, а просто побыстрее хочет от меня избавиться и не собирается выполнять мои приказания. И скорее всего, Расторгуев не покинул офис, как ему было приказано, а находится рядом с Паперно. Тогда я прервал на полуслове эту ослиную беседу и тут же позвонил Ренату и велел ему срочно собираться в Волгоград, желательно с двумя-тремя бойцами. В течение двух часов он нашёл двух надежных парней (из охраны Коршунова); мы решили, что сам он вылетает самолетом, чтобы наутро быть в Волгограде, а ребята отправятся поездом и прибудут на место через 36 часов.