Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

— Ты, кажется, не рада за меня.

— Разумеется, я рада, Лиззи. Я просто немного… удивлена, пожалуй… ведь еще накануне он вроде бы хотел разорвать отношения.

— Я знала, что он передумает, как только мы поговорим.

— И если позволишь, могу я узнать, что такого ты сказала Марку, отчего он изменил свое решение?

Она хихикнула — такие смешки у меня обычно ассоциировались с девочками-подростками в пору первой любви.

— Это касается только меня и моего мужчины, — кокетливо произнесла она.

Когда она снова захихикала, мой «детектор лжи» вдруг начал зашкаливать, и меня зазнобило. Она все придумала.

— Лиззи, милая, я так и не могу понять…

— Понять что?

— Как тебе удалось переубедить Марка.

— Ты хочешь сказать, что не веришь мне?

— Конечно верю. Я просто… поражаюсь твоей силе убеждения, и мне интересно, как тебе удалось…

— Марк давно уже несчастлив со своей женой. На самом деле он часто говорил, что его брак — это большая ошибка. Но он чувствовал себя виноватым перед детьми. Так что… конечно, мне не стоило бы говорить тебе это, но поскольку ты настаиваешь… вчера я сказала ему, что совсем не против, чтобы дети жили с нами, тем более что Рут, это его жена, постоянно твердит о том, что хочет уехать в Ирландию и стать писательницей. Так вот, мы договорились, что будем сдавать мой лофт, а сами подыщем большой дом для нас, четверых, и будем жить там долго и счастливо. — Потом, после короткой паузы, она добавила: — Шутка!

У меня как гора с плеч свалилась.

— Выходит, ты меня разыграла, — сказала я.

— Нет! — с обидой в голосе воскликнула она. — Шутка была в том, что «долго и счастливо». Я не настолько наивна, чтобы думать, будто жизнь с двумя маленькими приемными детьми будет легкой. Но я знаю, что справлюсь с Бобби и Ариэль…

У него есть дочь по имени Ариэль?

— …и со своим ребенком, который скоро появится…

Теперь у меня уж точно было ощущение, будто я лечу в пропасть.

— Ты только что сказала…

— Да, я беременна.

— С каких пор?

— Со вчерашней ночи. Разумеется, все это было спланировано. То есть я хочу сказать, что у меня сейчас как раз середина цикла… и мы оба так давно этого хотели, а когда же еще делать детей, как не в ночь примирения, когда мы оба поняли, что нам суждено быть вместе…

Думай, думай. Но на ум приходило лишь одно: подыгрывай ей, продолжай разговор…

— Что ж, все это просто замечательно, дорогая…

— Так ты рада за меня, мам?

— Бесконечно рада. Но вот ведь какое дело: ты же знаешь, что даже в середине цикла шанс забеременеть… хотя и очень высокий… все равно не стопроцентный.

— О, я знаю, что беременна. Потому что секс, который у нас был вчера…

Она замолчала, потом снова хихикнула:

— Мам, можно я кое-что спрошу? Тебя когда-нибудь трахали так, что ты теряла сознание? Ну так вот, прошлой ночью у нас с Марком все это было. Мы как будто расплавились друг в друге. Это было такое непередаваемое ощущение, я никогда в жизни ничего подобного не испытывала ни с одним мужчиной. Поэтому я и уверена в беременности. Когда он вошел в меня, я почувствовала его семя…

— Дорогая…

Я не смогла закончить фразу.

— Извини, мам, я не хотела вдаваться в такие подробности, — опять хихикнула она. — Просто… я тебе передать не могу, насколько я счастлива. Такое бывает только раз в жизни. И я знаю, что, когда ребенок, которого я ношу в себе, подрастет, чтобы понимать такие вещи, я расскажу ему или ей о том, как он или она были зачаты в момент чистой страсти, чистой любви, чистой…

У меня в глазах стояли слезы, и вовсе не из-за романтического бреда, который она несла.

— Лиззи, любимая… где ты сейчас?

— Еду на работу.

— Ты сможешь сегодня работать?

— Ты имеешь в виду, после вчерашнего бурного секса? — Опять глупое хихиканье. — Да, выспаться не удалось, но, поскольку я жду ребенка, мне нужно больше зарабатывать.

— Какие у тебя планы на вечер?

— Думаю, все-таки надо поспать.

— Послушай, есть идея. Я сейчас в гостях у дедушки…

— Здорово, а могу я с ним поболтать? Я тебе не говорила, но мы с дедом общались, я ему рассказывала про Марка и все такое, так что он будет очень рад услышать, что у меня все получилось.

— Дед еще в постели. Но вот что я хочу тебе предложить: как ты смотришь на то, чтобы я подъехала к тебе сегодня вечером… и мы сходим куда-нибудь отметить это событие?

— Мам, я ведь тебе сказала, что мне надо выспаться…

— Я уверена, ты сможешь вздремнуть после работы. И в конце концов, часто ли мне выпадает шанс поднять бокал за своего первого внука?

— Ты права, но ты ведь понимаешь, что я не смогу выпить, в моем-то положении.

— Значит, я буду пить за нас двоих. Так что, договорились?

— Ты действительно хочешь ехать в такую даль, только чтобы выпить за моего ребенка?

— Ты же моя дочь, Лиззи… — У меня сдавило горло. Глаза наполнились слезами. Мне пришлось отодвинуть трубку, чтобы Лиззи не услышала, как я сглатываю подступившие рыдания. Моя бедная маленькая девочка… — И ради тебя я готова на все. Так что давай поужинаем сегодня вместе.

— Ну… я не знаю… я вроде бы… — Она запнулась. А потом поспешно произнесла: — Нет, лучше не надо, мам.

— Я могу приехать и завтра.

Снова пауза… и я знала, что она не выдержит встречи со мной, что этот треп о чудесном примирении с доктором — всего лишь хрупкая облицовка, которая треснет и рассыплется, когда я увижу ее лицо.

— Завтра у меня куча дел, мам.

— Может, я перезвоню тебе сегодня, попозже?

Молчание.

— Хорошо, — поколебавшись, сказала она. — Я должна быть дома после семи.

— Дорогая, у тебя действительно усталый голос. Почему бы тебе не взять выходной, побыть дома и…

— Мам, у меня сегодня три важных клиента в первой половине дня. Хорошо, позвони вечером. А сейчас мне надо бежать.

И она повесила трубку.

Я закрыла лицо руками. Голова шла кругом. Я пыталась собраться с мыслями. Взглянула на часы: семь двадцать восемь. Я позвонила Дэну домой. Никто не ответил Я перезвонила ему на сотовый. Долгие гудки. Должно быть, он на утренней операции. Я оставила сообщение, попросив срочно перезвонить. Потом выбралась из постели и вышла в коридор. Дверь отцовской спальни была закрыта. Бессмысленно было будить его столь тревожной новостью, которую лучше обсуждать на свежую голову. Поэтому я пошла на кухню, засыпала кофе в старомодную кофеварку и поставила ее на плиту. Пока варился кофе, я боролась с паникой — убеждая себя в том, что сейчас мне необходимо выработать четкий план действий, чтобы остановить Лиззи…

Нет, ехать к ней сейчас было бессмысленно. Во всяком случае, пока я не убедилась в том, что весь ее рассказ — сплошь выдумка. Во мне все-таки еще теплилась надежда, что она сказала правду.