Хилари Мантел - Этажом выше

Ни-че-го. Я переписала все вещи, какие нашла, вытаскивая их за шкирку из полиэтиленовых саванов, чтобы посмотреть ярлык, или, если не могла вытащить, собирала полиэтилен в гармошку на горле. Я видела ярлыки, видела платья и жакеты, но не видела тех пятнадцати. Я выбралась наружу, ни разу не оглянувшись, и записала в блокноте: ноль, ничего, пусто. Дырка от бублика. Платьев и жакетов — нисколечко. Если и были, то сплыли. Я понимала, как это произошло: их вызвали из небытия, чтобы покрыть какую-то неблаговидную историю, чей-то чудовищный недосмотр или кражу, от которой у отчетности ум зашел за разум. Они — вымысел, возможно, древний, возможно, старше самой Дафны. Поправка к реальности, повесть, рассказанная дураком [4] У. Шекспир. Макбет. Акт V, сцена 5. Перевод М. Лозинского. — и я добавила к этой повести строчку-другую.

Я вернулась в торговый зал. Было три. Смурной, расплывчатый день; ни одной покупательницы. Из-за полного отсутствия интереса к себе вещи на плечиках обвисли и стали похожи на лохмотья. В высоком зеркале отразилось мое лицо с размазанной по щеке грязью. Сандалии покрывала ядовитая жижа. Я доковыляла до обшарпанного шкафа, где мы держали дубликаты амбарных книг и запасные пуговицы. Вытащила из ящика тряпку. Скатала ее роликом и тщательно почистила себя всю, как щеткой, затем принялась за вешалки. Я раздвигала вещи и терла стальные перекладины. Остаток дня кое-как истощился. Вечером я наотрез отказалась писать «15 отложены» в колонке «Платья и жакеты». Мои коллеги ужасно расстроились, а одна даже начала задыхаться, так что в конце концов я все-таки вписала эту строчку, но очень бледно, карандашом, с еще более бледным вопросительным знаком в конце.

К началу нового учебного года выяснилось, что брат уже не болеет. Ему исполнилось одиннадцать, и он вполне мог идти в среднюю школу. Мы переварили этот поразительный факт, но почему-то обрадовались совсем не так сильно, как следовало. В следующие несколько месяцев посыпались приглашения от агентств по найму: маму звали производители плащей и поставщики вязаных изделий. Ее отрывали с руками. Она устремилась вверх, как пузырек в бокале шампанского, становясь год от года все более светлой блондинкой, командуя все большими коллективами девочек и вызывая все большую зависть и неприязнь. Дома она хозяйничала, как и прежде, по наитию: мыла ванну порошком для стиральной машины, а когда стиральная машина сломалась, накрыла ее клеенкой и стала использовать вместо тумбочки, а младших научила ходить в прачечную-автомат.

Через несколько лет «Афлек» закрылся, весь район постепенно пришел в упадок. Его захватили продавцы порнографических товаров и торговцы из тех, что предлагают пластмассовые корзины для белья, подозрительные электроплитки и рождественские сувениры вроде прыгающих пирожков и насвистывающих ангелов. Само здание осыпалось и обваливалось. Был период, когда его арендовал крупный магазин одежды. Я к тому времени, разумеется, давно переехала, но у меня остались друзья на севере. У кого-то из них оказалась знакомая, которая подрабатывала там по выходным. Новые хозяева торговали только на первом этаже; выше здание было заколочено. Пожарные выходы заперли на замок, эскалаторы убрали, лестницы заложили кирпичом. Однако девушка, подрабатывавшая там по выходным, рассказала, что продавщиц пугают звуки из замурованной пустоты наверху: шаги и женские крики.

От ее рассказа у меня упало сердце и по коже побежали мурашки — я поняла: это самая что ни на есть настоящая история с привидениями. Отрывать пуговицы от платьев и перевешивать жакеты в отдел нижнего белья к нам на этаж спускался не легкомысленный бесенок, а нечто более древнее, гнусное, противоестественное. Но об этом я узнала лишь задним числом. Оглядываясь на себя в возрасте, скажем, от восемнадцати до двадцати трех, я понимаю: все было много хуже, чем я тогда сознавала.

У. Шекспир. Гамлет. Акт I, сцена 1. Перевод М. Лозинского. (Здесь и далее — прим. перев.)

У. Шекспир. Гамлет. Акт III, сцена 1. Перевод М. Лозинского.

У. Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт III, сцена 3. Перевод М. Лозинского.

У. Шекспир. Макбет. Акт V, сцена 5. Перевод М. Лозинского.