Михаил Мамаев - Месть негодяя

Да, и как этот Ангел будет одет? Еще не думали? Если меня утвердят, пусть мой Ангел носит длинное широкое пальто, чтобы под полой можно было прятать трубу. Труба пусть будет обязательно розовая — я сам об этом позабочусь. И в брюках или джинсах пусть красуется вот этот ремень — приподнимаю футболку, чтобы они увидели мой древний ремень от Версаче, с приметной позолоченной пряжкой, что я специально для проб откопал в чулане. Почему розовая труба и именно этот ремень? Если меня утвердят, я все вам расскажу в подробностях…

А если меня не утвердят — такое ведь тоже возможно — я напишу и сниму свою историю. И там Ангел-хранитель будет спасать лишь того, кто сам хотя бы однажды кого-то спас. Потому что, по-моему, чтобы иметь Ангела-хранителя, надо и самому хоть раз в жизни побыть для кого-то Ангелом-хранителем! А как вы думали? Хотите быть спасенными — спасайте! Впрочем, может, все так и работает, и я просто пока не знаю…? [11] Авторские права на идею такого сериала зарегистрированы. В момент принятия книги в производство автором велись переговоры с одним из центральных телеканалов о запуске пилотных серий под рабочим названием «Злопамятный ангел».

P.S.

«Будьте со мной осторожнее. У меня злопамятный ангел-хранитель. И вечно пьяный бес-искуситель» [12] Статус в Одноклассниках.

До самолета есть немного времени. Надеваю спортивный костюм, сажусь в джип, еду в Серебряный бор. Спортом заниматься рано. Но и не заниматься не могу. Отяжелел. Кровь закисает. В мозгу застой. Тело требует нагрузки.

Оставляю машину на просеке в лесу. Темно и в воздухе морось. Пахнет мокрой землей и сосновой корой! Сначала быстро иду по тропинке, но, не могу удержаться и перехожу на бег. Потихоньку. Осторожно. Как по минному полю…

— Как твое здоровье? Ты поправился? — спрашивает девушка, сидящая в самолете сразу за мной. — Я играю главную женскую роль в параллельном проекте, где режиссер Бонч-Бруевич, поэтому знаю…

В салоне Боинга много свободных мест. Пересаживаюсь к ней.

— А у нас тоже жесть, — делится. — Мне во время холостого выстрела частицы пороха попали в глаз. А партнер получил прикладом в челюсть. Еще меня пытались заставить спрыгнуть с дерева с четырехметровой высоты — еле отвертелась! И у Бонч-Бруевича постоянные перепады настроения — то орет на всех, то заигрывает. Назло срывает актерские графики. Пригрозил мне, что, если я полностью не освобожу для него ближайший месяц, он сократит мою роль. Кажется, он сильно измотан — нервная система у него ни к черту…

— А ты его пожалей. Вот увидишь, он сразу перестанет орать и срывать твои графики. Мужчинам надо, чтобы их иногда жалели, но только незаметно, чтобы они сами этого не поняли… Так уж мужчины устроены — все время нуждаются в женском тепле, но стараются держаться так, будто вас нет…

Ночью сплю плохо, ворочаюсь. Утром встаю разбитым. Тошнит и раскалывается голова. Чтобы отвлечься и заодно войти в материал, вчитываюсь в сценарий, кружу по квартире, приоткрываю окно, делаю несколько глубоких вдохов…

После обеда знобит и появилась тревога. Раньше, когда слышал, что при некоторых болезнях появляется чувство тревоги, не понимал. Теперь знаю.

«Ничего, завтра съемки, работа поможет прийти в себя! — думаю. — Хватит болеть, клин клином!» Тороплюсь в тренажерный зал. Тридцать минут кручу педали велотренажера — гоняю сердце, потею. После тренировки как будто легче. Видимо, привычный к спорту организм воспринял спортивную нагрузку как сигнал, что здоров.

…И вот он настал, этот день возвращения в строй! Пашка сидит в вагончике, весь в нарисованных ссадинах.

— Видишь, какое должно произойти между нами мочилово! — радостно показывает на лицо.

Филипп за рулем фургона, на котором намечен побег. Родион его успокаивает: «Все будет хорошо, прорвемся!..»

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, ПРОРВЕМСЯ! Надо написать это 150 000 раз везде, куда упрется взгляд! В одном хорошем фильме герой говорит: «С девушками надо делать вид, что ты уже победил». Думаю, не только с девушками… Вот, я и делаю, изо всех сил делаю вид, что я победил и по другому быть не может!

Первая неделя после больницы похожа на год. Как назло, сплошь сцены беготни и драк. Где возможно, вместо меня снимается дублер. Но бывают сцены, где дублер, ну, никаким боком. Например, в ресторане…

Чтобы подвести Родиона под новое уголовное дело, майор милиции в штатском провоцирует его на драку. Снимается это целый день, подробно, но с таких точек, что никак не подставить дублера, делаю все сам. После токсичных антибиотиков печень барахлит. То и дело тошнит, подскакивает температура, болит правое подреберье, а главное, быстро устаю. Вроде, толком и не поработал, а хоть пластом ложись. Павел Владимирович предупреждал, что так будет — это синдром хронической усталости. После обеда чувствую себя совершенно обессиленным и в одном из дублей ошибаюсь, попадаю артисту, играющему майора, кулаком в висок. Минут пятнадцать он приходит в себя, приложив к шишке пакет со льдом. С трудом добиваем сцену и садимся ждать, когда закончится снег. Он идет с утра, поэтому утреннюю натуру перенесли на вечер. Но снег все не заканчивается, и земля становится все белее. Когда понимаем, что ждать бессмысленно, разъезжаемся по домам.

На другой день с утра улица. Я нервный, потому что холодно и лихорадит. В промежутках между сценами прячусь в вагончике, лежу в пальто на диване, свернувшись калачиком, как пес.

После улицы снимается драка Родиона и охранников спортклуба. Снова драка, и снова так мало сил! На площадке дублер, но вновь его никак не задействовать — слишком мало места.

Ближе к вечеру приезжает Глазков. Встречаемся на улице Аэродромная в ангаре для самолетов и вместе с постановщиком ставим финальную драку. Она должна быть лаконичная — несколько сильных ударов, между которыми текст. Текст мы тоже пишем сами, так как этой сцены в сценарии нет.

В первом же дубле Паша Глазков бьет меня кулаком в висок. А когда я отбрасываю его на капот, он случайно носком ботинка попадает мне по ноге, поврежденной в сцене на водохранилище. Ну, и Паше тоже достается…

Легкие мои еще не готовы к такой нагрузке. Начинаю кашлять и задыхаться. Чтобы не кашлять в кадре, держу наготове кружку горячего чаю с молоком, прячу ее за колесо одной из игровых машин, поближе к месту драки. Молоко смягчает горло и успокаивает спазмы в желудке.

…Что такое боль? По-моему, боль условна и зависит от личной чувствительности. То, что для одного боль, для другого комариный укус. Мой дантист говорит, у молодежи зубы не болят так, как раньше у их родителей. И дело не в зубной пасте и жевательной резинке против кариеса. Человек не чувствует зубной боли, хотя нервы воспалены. Сигнальная система не сигнализирует, хотя должна. Отсюда, запущенные болезни, что так трудно лечить. Люди вовремя не понимают, что больны. И значит, надо мне радоваться, что я все еще чувствую боль!