Саша Канес - Моя судьба

По роскошному залу, украшенному скульптурами и картинами, скользили слуги Гупты. Одетые в униформу, они были очень похожи между собой, поэтому мне даже не удалось их сосчитать. Слуги постоянно обносили нас выпивкой и маленькими блюдечками с холодными и горячими закусками, намного более вкусными, чем блюда в «Чаннае». Я не без помощи Иры успела перезнакомиться практически со всеми гостями и присела в соседнее с Лалитом кресло. Егерев с Гуптой меж тем произносили бесконечные тосты о русско-индийской дружбе. Эмигрировавший в свое время из Советского Союза Егерев, разумеется, с гордостью представлял русскую сторону. Они пили за дружбу и честность, за главенство духовных ценностей и неувядающую славу воинов, сражающихся с российским оружием в руках. При этом как-то не уточнялось, что с русским оружием воюет полмира, и, как правило, именно с этим оружием в руках страны борются друг против друга. Самые жуткие преступления против мирного населения тоже совершаются с использованием российского оружия. Из него же стреляют по редким, занесенным в Красную книгу животным садисты-браконьеры. Впрочем, это касается и оружия, производимого в других странах.

Лалит уже успел изрядно принять на грудь и наблюдал за происходящим с откровенно глумливой улыбкой.

— Прошу прощения за нескромный вопрос, — обратилась я к своему давешнему собутыльнику. — Откуда вы знали, что вас сегодня тоже пригласят?

Он поднял брови.

— Во-первых, я уже был приглашен за несколько дней до вас! А во-вторых… Во-вторых, Гупта пока не склонен принимать никаких решений по России без консультации со мной.

— А это значит, я так понимаю, что и вы без согласования с Гуптой ничего не делаете? Не так ли?

— Не так! — Лалит лучезарно мне улыбнулся и влил в себя еще полстакана виски. — В Индии, разумеется, я без моего друга Раджива Гупты ничего не делаю. Правда, и с его участием я с Индией дела не имею. Я тут только консультант! Но мир велик, знаете ли! Есть еще страны!

— Так, может быть, мы обсудим с вами возможности совместной работы с другими странами, в которых…

— У меня есть коррумпированные связи! Правильно?

— Ну, скажем, что так…

— Давайте я, пока не напился, изложу свои условия, годится?

— Безусловно! Только, Лалит, вам следует учесть, что я, мягко скажем, не единоличный владелец бизнеса.

— О’кей! Очевидно, вы не дадите мне ответа сейчас, но вы можете обсудить все это с прочими акционерами. Впрочем! — Он поднял указательный палец, украшенный старинным золотым кольцом с большим необработанным рубином. — С вашим другом Семеном я на эту тему уже беседовал.

— Вы знакомы?

— Конечно, лет десять! В Прагу я летал на встречу именно с ним. И прекрасно знал, что мне предстоит знакомство с вами.

Лалит испытующе посмотрел на меня, но я выдержала его взгляд. Я изображала из себя сплошное внимание.

— Итак, первое! — Он начал загибать пальцы. — В бизнесе, где есть я, не участвует этот идиот! — Он указал на нескладную фигуру Егерева, произносящего в этот момент путаный тост в честь Махатмы Ганди, имя которого он не мог правильно произнести. — То есть меня не интересует, имеет ли он доход с этих сделок — хоть все ему отдайте! Но ни я, ни остальные участники бизнеса с моей стороны его не видят и не слышат! Он столь глуп, что рано или поздно пойдет в тюрьму, и я заранее хочу стоять от него подальше. С меня хватит савеловского правосудия.

— Разумно!

— Второе: раз уж мы вспомнили Савеловский суд, вы закрываете мое дело, и я свободно могу приезжать в Россию когда захочу. Третье: вы добиваетесь возвращения мне офиса на Хорошевке. И, наконец, четвертое: я вижу своими глазами, что внучка моих друзей, Анита, свободна, здорова и работает на вашей фирме. При выполнении всех этих пунктов я убеждаюсь, что у вас есть реальная сила и… что вы говорите правду!

Мне оставалось только кивнуть.

Самолет уносил нас с Ирой из сказочной страны. Я, естественно, заменила ее «экономический» билет на первый класс, и мы сидели рядом в огромных креслах.

— Значит, Чертков не шутил, когда сказал мне, что ты предпочитаешь женщин?

— У него вообще с шутками не очень, как вы могли заметить.

Никаких попыток перейти на «ты» и с ее стороны мы не предпринимали, и почему-то ни мне, ни ей это не мешало.

— А с мужчинами что — ты совсем нет… никак?!

— Понимаете, я ничего не имею против мужчин. Просто мне не нравятся волосатые ноги, щетина на лице, отвислая мошонка между ног с торчащей над ней неказистой палкой с красным набалдашником. Мне смешно, что сам членовладелец, как правило, относится к этой уродливой штуке чуть ли не как к восьмому чуду света. И мне противно, что с фанатичной настойчивостью он норовит засунуть ее куда ни попадя, называя это убогое занятие любовью! — Ирину буквально передернуло. — И особенно мерзко, когда он пищит, словно придавленный дверью хомяк, выплескивая из себя пару жалких мутных капель субстанции, похожей на сопли и воняющей хлоркой.

— Красиво расписала! Комментариев не имею! — Мне и впрямь трудно было хоть что-то добавить к нарисованному Ирой обобщенному эротическому портрету представителя «сильного пола».

— И плюс ко всему, мужиков в нашей стране семьдесят лет селекционировали по принципу максимального убожества, — продолжила она, с наслаждением вливая в себя принесенное нам ледяное шампанское «Дом Периньон». — Выживали и давали потомство в основном самые трусливые и бездарные. Их система косила меньше, чем хоть как-то вменяемых.

— Не повезло, видать, тебе, — не слишком деликатно заметила я.

— А вам повезло?

«Что ж, — подумала я. — За дело получила! Каков вопрос — таков ответ!» Но вслух лишь заметила:

— Мне один раз повезло. В самом начале, сразу… А потом сдуру удачу упустила…

— Что ж поделаешь! Ведь мы, бабы, тоже не лучше — дуры и б…! — подвела итог интересной дискуссии Ира.

Выслушав все это, я подумала, что, может быть, зря перевела ее сюда из «эконома».

Прямо из Шереметьева-2 мы приехали на работу, чтобы обсудить результаты поездки с Игорем Борисовичем. Чертков остался очень доволен всем, что я ему рассказала. По его мнению, все происходило ровно так, как и должно было происходить. Мудак Егерев произвел на индусов впечатление… мудака, и это страховало нас от его возможных попыток сделать в Индии что-нибудь самостоятельно. Ему, конечно, объяснили, что для него такие попытки смертельно опасны, но… от клинического идиота можно ожидать любых неожиданностей. По поводу требований, выдвинутых Лалитом Чатурвэди, Чертков не стал высказываться. Я поняла, что он не в состоянии решить все сам и нуждается в каком-то времени для оценки своих реальных возможностей.