Юрий Григ - Пусть умрёт

- А я-то думал хоть у вас порядок.

- Что вы, что вы! Взять, к примеру, вас. Думаете, что вы только у меня у одного засветились. У вас сколько связей в верхних, так сказать, эшелонах? Много. Вот и рассудите сами – на всех досье есть. Десятки, да что там – сотни, сотни сотрудников по крупицам собирали эти поистине бесценные документы. Из них много, ох, мно-о-го чего интересного о людях узнать можно. Чего только не бывает – кто с девчонками любит по баням шалить, кто в Африке слонов отстреливает, кто оружием приторговывает, а кто-то, поверите ли, самые настоящие гладиаторские бои для друзей устраивает. – Голос выдержал паузу. – Чего только для друзей не сделаешь. Ха-ха... Безгрешных людей нет, – «трубка» вздохнула, – ну да бог им судья... Вы в бога верите, Марлен Марленович? Нет – то, что вы церковь посещать начали, это не секрет... Секрет в том, что на самом деле скрыто там, в глубине человеческой черепной коробки, за семью печатями, хм... куда даже мы, при всей нашей технике, к сожалению, подобраться не можем...

Голос вдруг из медово-издевательского превратился в звенящий и острый, как беговые коньки:

- Пока не можем! Но будьте уверены – доберемся, непременно доберемся... А если не сумеем, то вложим туда – то, что надо вложим. Так вернее. Тогда и добираться не нужно будет. – Он на секунду умолк, потом, уже деловым тоном, подытожил: – Итак, я думаю не в ваших интересах пытаться меня пробить. Вы человек разумный и понимаете, что лучше договориться. Сотрудничать будем?

- Так и будем по телефону?

- Так и будем.

- Хорошо. Что вы предлагаете? – Пронькин замялся. – Во сколько мне это обойдется?

- Вот это совсем другая ботва! Извиняюсь... Таким образом, я предлагаю наше содействие. Назовем этот совместный проект, к примеру «Охрана конфиденциальности предприятия» или сокращенно, ОКП. Недурно звучит, а? О цене договоримся. Мы люди реальные и пилить сук, на котором сидим, не будем. Куда лучше распилить прибыль, правда?

- Конкретно о чем сейчас речь? – пропустил мимо ушей шутку Пронькин.

- А конкретно со сделки, о которой вы с генералом договаривались только что, и начнем... А?

- Сколько?

- Вот это разговор не мальчика, но мужа. Не обижайтесь, ради бога. Это я по-дружески. Вот что – в расходы к той цифирьке, какую на желтенькой бумажечке написали, единичку прибавьте и все как по маслу пройдет. Я обещаю.

- Откуда я узнаю, что вы...

- А у вас нет выбора. Лучше доверьтесь мне, Марлен Марленович, доверьтесь. Вам же надо чтобы сделка состоялась? Правильно?

- Ну, во-первых, как вы заметили, я ни о какой сделке не говорил...

- А и не надо. Будет сделка, будет и у нас работа. Будет работа – будет и прибыль. Не будет эта, так другая будет. Мы проследим, не сомневайтесь. – Он помолчал и, не дождавшись ответа, сказал: – А Матвею Петровичу Корунду – это ведь он трубочку снял – привет передавайте... Кстати, то небольшое дельце, которое вы ему поручили, помните? Так вот, если «организация», к которой он обратился, оплошает, так мы, коли пожелаете, можем запросто все уладить. В качестве увертюры, так сказать, к нашему взаимовыгодному сотрудничеству.

- Спасибо, сами справимся.

Марлен Марленович скрипнул зубами, хотя его стоматолог категорически советовал этого не делать.

- Ну, как пожелаете, настаивать не буду. А вот другое дело придется прикрыть, не спросясь. Мешает оно нам... Может быть вы не в курсе – некоторое время назад в одном районе на окраине Москвы было обнаружено тело молодого человека со странным ранением. На медицинском языке, так сказать, «не совместимым с жизнью». Иными словами – убит холодным оружием. И… вы сейчас удивитесь, Марлен Марленович, – предположительно мечом, представляете?! В наше-то время, а? Когда купить огнестрельное оружие проще, чем тяпку для огорода. Не припомните?

- Я вас не понимаю. Какое отношение... – начал Пронькин, но «трубка» перебила его:

- Нет? Ну, тогда тем более... В общем, мы его на себя переводим... Хотя это, я смотрю, вам не интересно, ну, в самом деле, вас же это не касается – чего тут беспокоиться, правда? Ну-с, а по основному вопросу? Надеюсь, договорились? – он сделал паузу. – Вижу, согласны на мое предложение. Думаю, это правильное решение, и мы сработаемся. В смысле, скоро увидите, как полезно с нами дружить. Если не возражаете, я вам позвоню.

Пронькин нажал на отбой, и некоторое время молчал, уставившись в возвышающийся над подголовником коротко стриженый затылок телохранителя. Потом, очнувшись, коротко распорядился срочно вызвать начальника службы безопасности Восьмипядова.

- Чтоб в офисе был к моему приезду, подлец… Дармоеды!

Матвей Петрович не расспрашивал, терпеливо дожидался, пока босс не соизволит сам обрисовать обстановку, но взгляд его был настолько красноречив, что Пронькин раздраженно бросил:

- Вычислили нас, эти...

- Кто?

- Из конторы. Как ты думаешь, о родине пекутся? Хрен там! Слава богу, о своем кармане! Крышу предлагают, паразиты.

- Так у нас там уже...

- Будет тебе еще одна, – перебил Пронькин. – Сколько потребуется, столько и будет. У них там полная анархия. Кто нароет чего-нибудь, тут же бежит продавать. Эх, Рассея-матушка...

- Так что, если завтра еще какой-нибудь козел позвонит, то мы ему тоже заплатим? Бред!

- А ты как думал? Если бы ты слышал, что успел рассказать этот «козел», ты бы за ним бегал и умолял принять от тебя… Да он лучше нас с тобой наши дела знает. И знаешь, что самое паршивое, Матвей?

- Что?

- Самое паршивое, что хмырь этот болотный на все сто процентов ничтожная шестеренка. Ты договариваешься с начальниками, с большими шестернями, и думаешь: «Вот какой я молодец – все контролирую». А где-то в глубине их дьявольского механизма засела такая шестеренка и крутится, как ей в голову взбредет. И ни у кого не спрашивает, в какую сторону ей вертеться... И еще паршивей то, что мы ее вряд ли вычислим, потому что шестеренок таких в этом заведении – тьма. И все они шифруются профессионально.

Майбах влетел во двор офиса под едва успевшим подпрыгнуть над его отливающей черным жемчугом крышей шлагбаумом.

В приемной, как в преисподней, плавился от страха перед предстоящей экзекуцией ветеран двух войн, кавалер Ордена Красной Звезды, так и не дослужившийся до генерала, полковник в отставке Восьмипядов.

На следующий день после злосчастного разговора, окончившегося полной капитуляцией Пронькина перед обстоятельствами, по силе своей сравнимыми разве что со слепой стихией, имели место еще два эпизода, на наш взгляд, непосредственно связанных с предметом повествования.

Случилось это в доме № 38 по улице Петровка в том самом, знакомом нам по первым главам, крошечном кабинете товарища Игнаточкина.

Старший лейтенант, бесхитростная душа, еще не разъеденный ржавчиной неверия, еще сохранивший веру в чистоту и непорочность органов, на службе у коих состоял, пребывал в тот момент в благодушном настроении по нескольким причинам. Во-первых, он только что отобедал, а это (из-за оттока крови от мозга к стенкам желудка) всегда приводило к приятной сонливости. Во-вторых, за прошедшее с начала повествования время он успел въехать в однокомнатную квартирку в ведомственном доме. И, в-третьих, в деле о безвестном трупе из залива забрезжил первый, жиденький пока, лучик света.