Алексей Семенов - Голые циники

— Ты бы видела его глаза, когда сказала: «Пинкертон, может, сегодня я тебя обыщу?»

— На, пей, — Варвара протянула бутылку Славе.

— Я не буду, мне нельзя, я только шампанское… — загнусавила Славка.

— Пей, иначе отберу у тебя вибратор! — пошутила Варвара.

— И ты туда же!!! — завопила Слава, схватила бутылку и стала пить, как воду. Виски можно пить как воду, но не больше одного стакана — дышать становится нечем.

Прошел час. 20:00. Две пьяные подружки сидели на скамейке какого-то дворика и впервые говорили друг другу правду, периодически удаляясь в ближайший кустарник поблевать и посикать.

— Как не было?! — поразилась Варвара. — Слушай, Барон, а с тем, ну про которого ты говорила… ну такой… ну от которого рыбой всегда перло…

Они уже не могли смеяться. Скулы сводило от боли. Слава пыталась остановить смех:

— Ну не было… Мы только целоваться, я глаза закрываю и представляю себе… селедку… соленую (истерично смеясь и пуская пузыри из носа, Слава впервые в жизни перестала бояться быть глупой, ранимой и некрасивой)… Он мне один раз такой: «Чего бы ты больше всего хотела?» Я и вывалила: «Чтоб ты не пах рыбой».

Девочки упали на колени от смеха. Варвара:

— Я сейчас обсикаюсь.

— Я тоже. Поползли в кусты.

Кое-как устроившись, чтобы оградить мир от себя, а себя от мира (что в таком состоянии было намного проще), Варвара, совершенно забыв о том, что Ричард ее ударил и они поссорились, заявила:

— И вообще, Славка, я часто, когда кончаю, не могу удержаться…

— Че не можешь удержаться?

— Да обсикиваюсь я, и Ричарда обсикиваю — он же во мне, и все, что вокруг… Просто кошмар… Но так приятно, черт! Я сознание теряю. Он сначала пугался — я же не дышу, валяюсь в отключке. А через пять секунд прихожу в себя и не особо понимаю происходящее. Только сердце: «Та-дац», и… так сла-а-а-адко…

— Да ну ты, врешь, что ли?

— Че мне врать? С Ричардом так хорошо, что я не контролирую себя, он просто кролик какой-то долбаный… — И тут она вспомнила, что они расстались.

— Варь, ты че? Ва-а-арь… — Славка не поняла такой быстрой перемены в настроении Вари. — Случилось что? Вы поссорились?

— Он уезжает на месяц. Отец заставляет его снимать программу для Второго канала.

— Но это же здорово, Варь. Ему это надо, это очень здорово!

— По сценарию он должен в каждой стране спать как минимум с тремя проститутками: толстыми, маленькими, старыми, мужиками, трансвеститами…

— Ага, с лошадками, мертвыми…

— Я думаю, если отец прикажет, то этот сопляк и Мао Цзе Дуна с Лениным выебет.

— Ты сейчас шутишь, надеюсь?!

Варвару вырвало. Славка открутила пробку бутылки и протянула подруге. Варвара сделала пару глотков и нахально-вызывающе запела:

— «Родительский дом, начало начал, и в жизни моей надежный причал…»

Пьяная Славка обняла Варю и подхватила песню. Им казалось, что несчастнее их сейчас нет никого на планете.

— «Родительский дом, пускай много лет горит в твоих окнах добрый свет».

Слава перебила музыкальную паузу:

— Да пошли все на хуй!

Варвара впервые услышала, что Барон выругалась.

— Молодец, уважаю! Давай громче.

Слава неуверенно крикнула:

— Пошли все на хуй!!

— Громче!!!

И тут, радостно, она во все горло заголосила:

— ПОШЛИ-и-и ВСЕ НА-а-а ХУЙ!!!

Из окошка верхнего этажа высунулся радостный старичок и тоже радостно заголосил:

— ПОШЛА-а-а ТЫ САМА-а-а НА-а-а ХУЙ!!!

Варвара и Слава залились безудержным смехом, весело вскочили.

— Варь, а пошли на дискотеку в «FIVE». Я даже родителям не скажу. Наплевать на них.

— Ну, ты даешь, красавица. Гулять так гулять.

Взявшись за руки, они рванули из дворика. А радостный старичок крикнул им вслед:

— УДА-а-аЧИ ВАМ, ДЕ-е-еВОЧКИ!!!

Ночной клуб «FIVE» был самым понтовым и говенным клубом в городе. Депозит за столик около сцены — 3000 долларов, причем деньги не возвращаются, но можно пить алкоголь. Толпы дорогих проституток-моделей, которые себя проститутками не считают, так как цену не назначают, но утром деньги берут. Сумма меньше 700 долларов вызывает у них приступ раздраженного смеха. Такое редко бывает, потому что сало и депутаты знают и так, сколько нужно платить за худую жопу и вошедшие в моду силиконовые губы.

— Варька, — Слава еле перекрикивала музыку, — Варь, смотри, Верник к какой-то бабе клеится, а она его отшивает.

— Она просто знает, что Верник привык «по любви» ебаться. Денег мало, да и жалко. Не переживай за него, найдет какую-нибудь малолетнюю пьяную фанатку.

— А он мне нравится, зубастый и глазастый такой…

— Вот, типа тебя, и найдет дуру. Поебались и расстались — вот его настоящее имя. На таких, как он, клейма негде ставить. Другое дело…

Забывшись, Варвара хотела сказать «Рич», но оборвалась.

— Все они одинаковые, — спасла Слава.

— Славка, пойдем на улицу, допьем бутылку, здесь очень дорого все…

На улице Варвара стала доставать виски — выпал мобильник. Посмотрела на него, потом на Славу. Та понимающе кивнула. И пока Варя отошла в сторону и разговаривала с Ричардом, Слава Барон прикончила бутылку виски водоизмещением 0,7 л.

— Я поеду к нему сейчас, — выговорила сквозь слезы Варя.

— Я так и знала. Пойду (ик), еще потан… ан… цую, на, — Слава всучила пустую бутылку Варе и, походкой волка из мультфильма «Жил-был пес», вошла в клуб.

У Ричарда не работал звонок входной двери, точнее — его не было. Как-то поссорившись, Ричард не открывал Варваре дверь. Та звонила около 2 часов, но он все равно не открывал. Тогда она сходила за кирпичом и раздолбала звонок, а на стене камнем же и написала: «Захочешь потрахаться, любимый, ЗВОНИ J!»

— Открывай, — сказала Варвара в мобильный.

Взлохмаченный, голый и нетрезвый Ричард открыл дверь и вышел на площадку.

— Че ты голый?

— А че ты пьяная?

— А ты че пья..?

Ричард схватил Варю за волосы и воткнулся в ее губы.

— Чувак, у тебя стоит уже, — раздался голос соседа, спускавшегося выгулять собаку перед сном.

— Спасибо, — засмущавшись и впуская Варю в квартиру, сморозил Ричард.

— Да это ты не меня, это ты ее благодари, чувак, — сосед ухмыльнулся и спустился вниз по лестнице.

«Чудовищно болит голова, — это была первая мысль, — во рту словно кошки насрали и коты», — вторая. Лежа на боку, Славка открыла глаза. «Уже солнце, часов восемь утра», — третья. Чужой шкаф. Чужим пахнущая кровать. Кто-то чужой всхрапнул и уперся носом в ее спину.

«Не думать, — подумала Слава, — подумаю потом. Не смотреть на себя, не смотреть на того, кто там лежит, не думать… Не думать о том, что произошло. Не думать о том, чтобы не думать… Спокойно… Бляядь!!!» — Слава осторожно выползла из-под одеяла и увидела, что голая. Тихо встала, надела то, что нашла, и свалила в подъезд. Только здесь она дала волю чувствам и похмелью — разревелась, затопала ногами, села на бетонный пол.