Ольга Карпович - Младший

— В общих чертах мне понятно, — кивнула Вера. — Но, конечно, нужно ее осмотреть. В нашу клинику, я думаю, она ехать не захочет…

— Исключено, — покачал головой Алексей.

— В принципе, иногда я выезжаю к пациентам на дом… — произнесла Вера, и в ее тоне Алеша впервые почувствовал неуверенность.

Что это? Неужели и ее, такую сдержанную, спокойную, истинную леди, расшевелила эта их встреча?

— Да, это то, что нужно. Дома она пойдет на контакт, — торопливо согласился он. — Когда ты сможешь приехать? Записать тебе адрес?

— Не надо, я помню, — Вера осеклась и, словно рассердившись на себя, добавила резко: — Я буду завтра в половине седьмого. Устраивает?

— Конечно, — обескураженный ледяным тоном, согласился Алеша.

Вера помедлила, взглянула на него с хорошо разыгранным недоумением, словно не понимая, почему он все еще здесь.

— Это все? — наконец спросила она.

Алексей придвинулся ближе, облокотился на стол, и Вера машинально подалась назад. Он заглянул ей в глаза, снизу вверх, стараясь уловить во взгляде хоть каплю живого человеческого чувства, хоть малейший отголосок их прошлого.

— Как ты живешь? Расскажи! — попросил он. — Мы ведь столько лет не виделись.

Вера неприязненно поморщилась, резко встала из-за стола. С грохотом отъехало к стене черное кресло.

— Профессиональная этика не предполагает ведения личных разговоров с клиентом, — отчеканила она.

— Ничего себе! — Алеша вскочил на ноги, вытянулся и гаркнул: — Йа, йа, майн фюрер.

Против воли, Вера рассмеялась. Этот тихий, звенящий смех, словно тоже выплывший откуда-то из прошлого, сломал висевшее в воздухе напряжение.

— Я серьезно, Алеша, — вдруг мягко сказала она. — Или мы будем общаться как врач и клиент, или я подскажу тебе другого специалиста. Договорились?

— Не надо другого, лучше ты, — ответил Лазарев. — Если я очень постараюсь, может быть, смогу удержаться от дурацких шуток.

— Начни прямо сейчас, — посоветовала Вера. — Значит, завтра в половине седьмого. Счет у секретаря.

— Хорошо. До завтра.

Алеша направился к выходу из кабинета, с порога в последний раз оглянулся на Веру. Женщина стояла у окна и зачем-то деловито переставляла цветочные горшки. На Алексея она больше ни разу не взглянула.

Он вышел, затворил за собой дверь, попрощался с уже воцарившейся за столом шустрой секретаршей и направился вниз, к машине. Алексей так и не увидел, как Вера после его ухода медленно опустилась на пол, прислонилась спиной к стене и бессильно сжала руками голову.

«Черт возьми, взрослая женщина, а распереживалась, как девчонка!» — корила она саму себя. Ведь знала же, что он придет, сразу все поняла, когда утверждала составленный секретаршей список заявок. Первой мыслью было — направить обратившегося за консультацией Лазарева к одному из многочисленных специалистов принадлежавшей ей клиники. Сама она давно достигла такого статуса, что могла себе позволить рассматривать лично только особо интересные случаи или таких высокопоставленных пациентов, которым нельзя было отказать.

А потом рассердилась на себя — что за непрофессионализм, Вера Николаевна! Отказывать человеку в помощи всего лишь на основании того, что вы с ним когда-то, много лет назад… Да кто об этом сейчас помнит? Он тебя, дурочку, и не узнает наверняка. И думать о тебе забыл, конечно. Забыл еще тогда, сразу же.

И, не удержавшись от искушения встретиться с собственной юностью, не только назначила Лазареву личную консультацию, но и попросила секретаря выставить ему счет по минимальной ставке. Обычно на консультацию профессора Богдановой пациенты записывались за несколько недель, и обходилась она им в три раза дороже, чем прием рядового специалиста ее же клиники.

Тогда, много лет назад, сначала было очень больно. Почему не звонит, не приходит? Почему не пытается ее вернуть? Правда, она сама прогнала его тогда, у больницы. Но ведь сказала сгоряча, от боли, от невыносимой пустоты внутри. А потом прошло время, боль притупилась, пустота затянулась, а Алеши больше не было.

Что, собственно, было-то потом? Несколько лет упорной, до потемнения в глазах, учебы. Что угодно, лишь бы забыться, отключить память, любезно высвечивающую из темноты новые и новые картинки прошлого. Она, в общем, неплохо держалась, улыбалась, ходила на дискотеки с однокурсниками, даже пару раз целовалась с кем-то в темном углу, за сценой, стараясь подавить отвращение от снующих по телу незнакомых суетливых рук. И только иногда накатывало, подступала к горлу какая-то звериная тоска, да такая, что хотелось скорчиться на полу и завыть, вжавшись головой в колени. В один из таких моментов она все-таки не выдержала, набрала знакомый номер, и старческий голос сказал из трубки:

— Алешу? А он в Сочи уехал, с женой. — И заскрипел подозрительно: — А кто спрашивает?

— Никто, — ответила она и положила трубку.

Действительно, никто, так, картинка из прошлого.

А еще через месяц она собственными глазами убедилась в том, что давно перестала существовать для Алеши. После этого короткого телефонного разговора никак не могла найти себе места, успокоиться и однажды, не выдержав, поехала к его дому. Спрятавшись за кустом сирени, содрогаясь от презрения к самой себе и ненавидя за слабость, увидела-таки ничуть не изменившегося, а, напротив, еще более великолепного, ослепительного, сияющего беззаботной мальчишеской улыбкой Алешу. Он вошел в подворотню под руку с молодой женой, в которой Вера с удивлением узнала Марианну. Вместе они пересекли двор и остановились перед лужей, затем Алеша лихо вскинул жену на руки, а та, заливисто хохоча, ухватилась за его точеную шею.

Веру словно накрыло ледяной волной. В одну секунду перевернулось все мировосприятие. Ее для него просто нет, она перестала существовать. Нужно выжечь из души все надежды и строить свою собственную отдельную жизнь, иначе она просто погибнет, навсегда погрузившись в бесплодные воспоминания и сожаления.

И начала строить. Блестяще окончила институт, осталась на кафедре писать кандидатскую. Через несколько лет была уже известным молодым специалистом с рядом публикаций в зарубежных журналах. А еще через какое-то время весь психиатрический мир говорил о инновационной методике лечения маниакального психоза доктора Богдановой. Да, к тому времени она уже носила эту фамилию.

Странное, почти случайное замужество. Ну как же, все говорили, что хороший парень, так тебя любит, да и пора уж. Она согласилась, и первое время все действительно было хорошо. Потом выяснилось, что с детьми у нее после того случая вряд ли что-то получится. Нет, надежда, конечно, есть, но необходимо долго лечиться, сдавать какие-то бесконечные анализы, валяться по больницам. И муж, хороший парень, сразу как-то поскучнел, начал придираться по мелочам. В общем, через несколько одинаковых безрадостных лет они разбежались.