Ольга Карпович - Младший

— Что это с тобой сегодня? — не смог скрыть удивления Леонид.

— А я теперь свободная женщина, — промурлыкала она, прикасаясь губами к его смуглому животу. — С сегодняшнего дня начинаю новую жизнь.

— Свободная женщина? Это как это? Да погоди же!

Он легко оттолкнул Марианну, запахнул на груди рубашку и присел на край кровати. Женщина обескураженно моргала густо накрашенными ресницами.

— Мы с Алешей решили развестись, — обиженно пояснила она.

— Как так? Почему? — не отставал Леня. — Объясни толком. Он что, узнал про нас?

Марианна отодвинулась, натянула подол комбинации на обнаженные колени, сказала, глядя в сторону:

— Ничего он не узнал. Да если б и узнал… Ему это безразлично…

— Тогда я ничего не понимаю, — раздраженно буркнул Макеев.

Он поднялся с кровати, на ходу застегивая рубашку, отошел к окну, отдернул штору. В комнату ворвался солнечный свет, выхватив из полумрака дешевую потертую мебель, выщербленные плитки пола. В воздухе закружились мельчайшие пылинки.

— Мы с ним летим в Америку, на съемки, — обернулся он к Марианне. — Ему нельзя сейчас отдавать куда-то документы, менять статус. Придется вам повременить с разводом. Чего вдруг вам приспичило именно сейчас?

— Да не летит он ни в какую Америку, с чего ты это взял? — резко бросила Марианна.

— Что ты сказала? — Леонид шагнул к ней, встряхнул за плечи.

— Он и не собирался, — передернула плечами Марианна. — У него тут любовь, понимаешь? — осклабилась она. — Большое светлое советское чувство! Он сам вчера сказал. Поэтому со мной разводится и в Америку не летит.

Леониду показалось, что его резко ударили под дых. Было однажды такое в детстве, когда в пионерском лагере свалился с дерева и упал на живот, на несколько минут потеряв способность дышать. Да что же это такое? Что несет эта дура? Ведь головоломка уже сошлась, все сложилось, и Гарднер подтвердил… И вот теперь…

— Почему ты мне сразу не сказала? — сдавленно спросил Макеев.

— Что не сказала? — подняла брови Марианна. — Что развожусь? Вот я тебе и говорю. Так что я, как и было сказано, женщина свободная и могу встречаться с тобой открыто. Даже выйти за тебя замуж могу, — кокетливо бросила она.

— Дура! — взревел вдруг Леонид. — Идиотка проклятая! Ломаешь тут комедию, ведешь себя как шлюха последняя… Почему не сказала мне еще вчера, что он передумал?

Марианна, оторопев, часто заморгала, потом соскочила с постели и принялась лихорадочно одеваться. Узкое платье не желало садиться на место, застревало в плечах, и женщина остервенело тянула его вниз. На скулах выступили кирпичные пятна, казалось, она вдруг устыдилась того, что находится в этой убогой комнате, перед этим мужчиной, почти обнаженная.

— Кто она? С кем у него шашни?

Макеев схватил ее за плечи, встряхнул, она же с силой вырвалась, закричала:

— Я не знаю! Пусти, идиот! Господи, надо же быть такой дурой! Как я сразу не поняла?

Она судорожно заметалась по номеру, разыскивая сумочку. Наконец обнаружила ее на столе, схватила и вдруг обернулась к Леониду, выкрикнула с отчаянием:

— Я ведь простила тебя, решила забыть, как ты бросил меня. Поверила, что ты и правда вернулся ради меня. А ты все затеял только для того, чтобы снова заполучить своего драгоценного братца, ведь так?

Казалось, еще секунда, и она набросится на него, как кошка, зашипит, расцарапает лицо. Макеев выставил вперед локоть, защищаясь от нее, выговорил сквозь зубы:

— Не разыгрывай тут обманутую девственницу. Ты сама этого хотела, сама на шею вешалась. И нечего теперь визг поднимать.

Марианна закусила губу, подавила сухой судорожный всхлип и, развернувшись, вылетела из номера. Макеев слышал, как в коридоре ломко выстукивали ее каблуки.

Он вернулся домой около девяти. В голове хлопьями завис вязкий туман. Кажется, там, в гостиничном баре, он принял еще несколько таблеток, запив их щедрой порцией джина. Удар, нанесенный Марианной, был слишком сильным, чтобы сразу в него поверить, и Леня предпочел на некоторое время забыться, отключить сознание. Завтра, завтра он поговорит с братом, выяснит, правда ли это, придумает, что делать. Нет, он не сдастся. Теперь, когда Гарднер со дня на день ждет приезда нового актера, он просто не может сдаться. Слишком многое поставлено на карту. Но отдых, хоть небольшой минутный отдых он заслужил? Может не думать ни о чем до завтра?

Леонид позвонил в дверь, ожидая, что сейчас нос к носу столкнется в прихожей с Марианной. Что ж, будем надеяться, она успела успокоиться и не станет устраивать скандал дома. Нет, слишком гордая, чтобы открыто заявить на весь дом, что снова наступила на те же грабли. Эта мысль почему-то развеселила его, и он принялся тихонько смеяться.

Дверь распахнулась, и смех застрял в горле. В прихожей стояли Алеша и Вера. Макеев сразу узнал ее, она почти не изменилась — все та же бледная немочь, бесцветно-голубые глазки, желтоватые прядки волос. И этот взгляд — строгий и честный, взгляд безупречной пионерки. Как тут ее не узнать?

Вера была в туфлях, через плечо болталась светлая сумка на тонком ремешке. «Лубутен, — машинально определил Макеев, бросив быстрый взгляд на ее светлые лодочки из тонкой нежной кожи. — Ни фига себе, как эта серая мышка поднялась за прошедшие годы!» За спиной женщины возвышался Алеша, тоже уже в ботинках. Должно быть, собирались уходить. Так вот, значит, что за бессмертная любовь настигла его тупоголового братца. Господи, и странное же чувство юмора подчас демонстрирует судьба. Смех снова чуть было не заклокотал в горле, но Леонид усилием воли сдержал его, лишь сдавленно кашлянув.

— Привет. Вера, это Леня, мой брат, — смущенно представил его Алеша. — Вы, кажется, были знакомы, помнишь?

— Помню, — коротко отозвалась Вера. — Здравствуйте! — Она обернулась к Алексею: — Значит, не забудь, новое лекарство, которое я выписала, принимать по полтаблетки.

Не глядя на Леню, она прошла мимо на лестницу.

— Вера — психиатр, — пояснил Алексей. — Она к бабушке приходила. Помнишь, мне Маришка дала телефон доктора, я позвонил, ну и… Ладно, потом.

Он тоже проскочил мимо брата и поспешил вниз по лестнице, за Верой. Леонид захлопнул дверь и медленно опустился на стоявшую под вешалкой тумбу для обуви.

В голове еще плавали клочья тумана, он почти ничего не соображал, кроме одного: вот она, главная преграда на пути к цели. Нужно придумать, как разделаться с ней, причем как можно быстрее. Это она все разрушила, опять она. Как тогда, двадцать лет назад, сбила с толку, задурила мозги и отняла у него брата, любимого до судорог, нежного, смешного, веселого, доверчивого мальчика. Его золотого мальчика, о котором он хотел заботиться, которого мечтал вознести на пьедестал, чтобы он получил все то, чего его самого судьба лишила. Мальчика, который слушал беспрекословно, уважал и… любил. Ну конечно, любил. А эта сука пришла, повела глазами и отняла его. И теперь, когда столько сделано, когда Алеша почти понял, кто на самом деле самый близкий и родной ему человек, когда почти согласился. И Гарднер дал согласие… Когда впереди маячила новая жизнь в Америке — блистательный брат, звезда, по которой вздыхают миллионы. Он же безраздельно предан одному человеку, почти незаметному, никому не известному, тому, кто всегда рядом… И снова вмешивается эта дрянь? Нет же, этого он не допустит, не даст ей снова растоптать его жизнь. Алеша поймет, оценит… Если же нет… Тогда будь он проклят!