Энтони Капелла - Ароматы кофе

Наполнив одну из чашечек, она осторожно поднесла ее мне.

— Благодарю вас, — сказал я, ловя ее взгляд, и лучезарно, как мне казалось, ей улыбаясь.

Даже и заметив мой интерес, девушка вида не подала: лицо хранило профессиональную непроницаемость.

— Пожалуй, стоит записывать, Эмили, — Линкер придвинул к ней блокнот. — Мистер Уоллис только что попытался определить, какую именно пряность наш изысканный бразильский кофе ему напоминает, но вдохновение ему временно изменило.

Секретарь присела за стол и вооружилась ручкой. Пока она ждала, что я продолжу, готов поклясться: какую-то долю секунды в глубинах ее серых глаз я уловил искру насмешки… даже некоторого ехидства. Но, возможно, мне это показалось. Я отпил новый кофе, и, признаться, вообще никакого вкуса не ощутил.

— Простите, но… — проговорил я, поводя подбородком.

— Подуйте! — предложил Пинкер.

Я подул и снова отпил. Этот кофе в сравнении с предыдущими был явно совершенно зауряден.

— Такой подают в «Кафе Руайяль»!

— Весьма похоже, вы правы! — улыбнулся Пинкер. — И этот… э-э-э… тоже ржавый?

— Немного. — Я еще отпил. — И пресный. Совершенно безвкусный. Легкий привкус влажного полотенца.

Я кинул взгляд на секретаря. Она была занята записыванием моих слов — точнее, как я разглядел, выводила в своем блокноте строчки причудливых, похожих на арабские буквы, закорючек. Возможно, это был как раз фонографический метод Питмена, [13] Сэр Айзек Питман (1813–1897) — изобретатель стенографии. о котором я читал.

— Влажного полотенца… — со смешком повторил Пинкер. — Отлично, хотя полотенце я вряд ли когда-нибудь пробовал на вкус, ни влажное, ни сухое.

Перо стенографистки замерло в ожидании.

— И пахнет как будто… старым половиком, — продолжал я.

Мгновенно мои слова были переведены в очередные черточки и штришки.

— Половиком! — кивнул Пинкер. — Чем еще?

— Чуть-чуть — подгоревшим хлебом.

Очередные закорючки.

— Подгоревшим хлебом. Ну, так. Думаю, пока достаточно.

Записи у девушки не заняли и блокнотной странички. Я испытал дурацкое желание произвести на нее впечатление.

— Скажите, который из этих сортов ваш? — спросил я торговца, указывая на кофейники.

— Который? — Линкер опять-таки, казалось, был изумлен моим вопросом. — Да все!

— А какой же вы собираетесь рекламировать?

— Рекламировать?

— Об этом, — сказал я, указывая на первый кофейник, — можно было бы сказать так… — Я приподнял чашечку. — «Изысканный букет, жемчужина колоний с божественным ароматом грецкого ореха».

Показалось мне, или секретарь в самом деле едва слышно насмешливо фыркнула и тотчас подавила смешок?

— Хотя, как я заметил, в рекламе обычно стремятся прежде всего подчеркнуть пользу для здоровья. Тогда, скажем: «Изысканный привкус грецкого ореха возбуждает здоровый дух».

— Дорогой Уоллис, — сказал Пинкер, — поверьте, рекламист из вас получился бы просто чудовищный.

— Я бы так не сказал…

— Людям надо, чтоб их кофе пахло кофе, а не грецким орехом.

— Мы бы объяснили им, как хороша эта компонента аромата.

— Суть рекламы, очевидно, состоит в том, — с нажимом произнес Пинкер, — чтобы скрыть истину и обнажить то, что нужно публике. А смысл кода, наоборот, состоит в том, чтобы истину определить исключительно в интересах меньшинства.

— Отлично сказано, — произнес я взволнованно. — Звучит прямо-таки как афоризм. Но… но о каком коде вы говорите?

— Молодой человек, — произнес Пинкер, ввинчиваясь в меня взглядом, — внимательно выслушайте, что я вам скажу. Я хочу сделать вам одно весьма важное предложение.

— Мы живем с вами, мистер Уоллис, в Век Эволюционного Прогресса.

Пинкер вздохнул, вынул из жилетного кармана часы. Взглянул на них с некоторой досадой, словно эта вещь требовала больше времени, чем в данный момент он мог ей уделить.

— Взять хоть этот хронометр, — сказал он, приподняв часы за цепочку. — Он одновременно и более точен, чем любые часы, выпущенные за предыдущие десятилетия, и стоит дешевле. В будущем году часы станут еще дешевле и еще точнее. Знаете, сколько стоит «Ингерсол» последней модели?

Я признался, что несведущ в этом вопросе.

— Всего один доллар, — припечатал Пинкер. — И прикиньте, какова прибыль. Логичность — первейшее требование торговли. Есть сомнения? Чем больше точных хронометров, тем больше четко работающих железных дорог. Четко работают железные дороги — растет торговля. Растет торговля — растет число самых дешевых и точных хронометров. — Он взял со стола ручку. — Или возьмем эту вечную ручку. В ее корпус хитрым образом вмонтирована чернильница — видите? Значит, мои секретари могут работать быстрее, потому мы сможем дел проворачивать больше, и так далее, и так далее. Или… — Снова потянувшись к жилетному карману, Пинкер вытащил оттуда большим и указательным пальцами некий предмет. — Вот! — Он поднес к глазам крошечный болт с гайкой. — Смотрите, Уоллис, какая удивительная штука. Этот болт изготовлен… скажем, в Белфасте. Гайка, вероятно, в Ливерпуле. И при этом они идеально подходят друг к дружке. Резьба, как видите, откалибрована.

Ручка стенографистки запорхала по страничке блокнота — должно быть, секретарю было вменено в обязанность подробно фиксировать все экспромты своего хозяина; но, возможно, старалась она ради самообразования.

— Пару лет назад каждая мастерская и каждый швейный цех в стране изготавливали нитки по своему образцу. Царил хаос. Что было непрактично. Теперь благодаря влиянию Эволюционного Прогресса существует единый образец. Вы сторонник теории Дарвина?

Ошарашенный столь внезапной переменой темы и рискуя попасть впросак, — Дарвин, был тот самый предмет, который моих оксфордских наставников нервировал пуще всего, — я, поразмыслив, ответил, что, скорее всего, да.

Пинкер одобрительно кивнул:

— Дарвин как раз показывает нам, что Эволюционный Прогресс неизбежен. Разумеется, это относится к видам, хотя также и к странам, к народам, к отдельным личностям, даже к болтам с гайками. Так вот. Давайте подумаем, могут ли идеи Дарвина благотворно сказаться на торговле кофе и, если да, каким образом.

Я попытался было сделать вид, будто имею кое-какие дельные соображения на этот счет, но предпочитаю не высказываться из уважения к своему более мудрому собеседнику. Подобную мину мне уже не раз случалось изображать перед моими оксфордскими наставниками. Но в данный момент этого не потребовалось: Линкера уже понесло.

— Во-первых, приготовление кофе. Как можно усовершенствовать этот процесс? Я скажу вам как, мистер Уоллис! С помощью пара.

— Пара? Вы имеете в виду — фабрику?