Джин Сэссон - Майада. Дочь Ирака

В октябре 1980 года, через два месяца после начала войны, Майада и ее коллеги из газеты «Аль-Джумхурия» сидели в кабинете на четвертом этаже, откуда открывался вид на Багдад. Майада не призналась им в том, что читала европейские журналы, но высказала мнение, что военный конфликт с Ираном может оказаться затяжным и изматывающим. Друзья подшучивали над ее наивностью, заглушая смехом ее сомнения, и Майада, забыв о страхе, присоединилась к разговору: журналисты обсуждали, смогут ли они за десять дней победить иранцев. Они даже начали набрасывать сценарий празднования победы. Поражение казалось невозможным, о нем никто не думал.

Но вскоре с фронта стали привозить гробы, много гробов. Улицы Багдада наполнились развевающимися похоронными черными флагами: на них писали имя солдата, место гибели, строки из Корана: «Мученики никогда не умирают» — и придуманное Саддамом изречение: «Мученики щедрее всех нас». Каждый день черных плакатов становилось все больше, и вскоре все поняли, что иракская армия несет огромные потери.

В начале Саддам дарил семье каждого убитого солдата надел земли, 5000 иракских динаров (15 500 долларов) и машину «тойота» последней модели. У популярной детской песенки появились новые строки, в которых иракцы выражали ненависть к военному жребию:

Майада ужасно боялась авианалетов: она страшилась за маленькую дочку Фей. Однако ей повезло, ведь она почти не пострадала от войны. В отличие от большинства иракцев, у нее не было ни брата, ни отца, ни дяди, ни кузена, которых послали на поле битвы. Все родственники Майады либо умерли, либо жили в других странах. Ее мужу Саламу также ничто не угрожало: он служил на военной базе недалеко от города. Более того, он занимал привилегированное положение и мог через день приходить домой.

Майада делала успешную карьеру в качестве будущего автора багдадского журнала «Алиф Ба». Ситуация, в которую она попала, была нетипичной: обычно в журналистике дозволялось работать только членам партии «Баас», но вскоре после того как Аль-Бакр и Саддам захватили власть, они ясно показали, что считают родственников Сальвы аль-Хусри стойкими приверженцами режима, а значит, им не нужно вступать в партию, чтобы доказать это. Майада окончила школу и поступила в зарубежный университет. Для этого ей не потребовалось становиться членом «Баас». Ее сестра Абдия также стала исключением, хотя однажды наглый студент пытался вынудить ее присоединиться к партии. Но Абдия спокойно сказала: «Я обязательно поговорю о твоем приглашении с Саддамом, и мы еще раз это обсудим», и он навсегда забыл об этой теме.

После того как в 1979 году доктор Фадиль стал другом семьи Майады, на нее посыпались блага, чего никак не могла ожидать гражданка Ирака, не состоящая в партии «Баас». Ее назначили репортером и поручили написать несколько публикаций, приняли в Федерацию журналистов и Союз писателей. Она восемь лет работала в Арабской рабочей организации, но, в отличие от других иракцев, ей, благодаря ее семье и вмешательству доктора Фадиля, никогда не приходилось сотрудничать с офицерами разведки, то есть шпионить за коллегами, друзьями и родственниками. Она даже знала одного человека, который сдал полиции свою жену, потому что та смеялась над Удеем, старшим сыном Саддама. Несчастную женщину надолго заключили в тюрьму. Тем не менее никто не предлагал Майаде вступить в партию «Баас».

И хотя ее не заставляли вмешиваться в политику, здравый смысл подсказывал, что пробовать силы в области политической журналистики небезопасно. Вместо этого она писала об искренней любви к Ираку, сочиняла любовные романтические истории. Это вполне соответствовало ее творческим амбициям. Кроме того, она знала, что стремление выразить свое мнение может привести к проблемам. А Майада стала матерью и заботилась о собственной безопасности.

Но как-то в четверг в апреле 1984 года тихая аполитичная жизнь вдруг закончилось. Камиль аль-Шарки, редактор журнала «Алиф Ба», пригласил Майаду в свой просторный кабинет и сказал: «Настали сложные времена. Все иракцы должны принести жертву. Мы послали на фронт многих репортеров, и теперь наши лучшие журналисты обязаны больше работать».

Майада кивнула в знак согласия, не зная, к чему он клонит.

— Мы выбрали тебя, чтобы ты написала статью о Саддаме и тайной полиции Ирака в борьбе с Ираном. Ты должна взять интервью у Али Хасана аль-Маджида. Пока ты будешь расспрашивать его о Саддаме и безопасности, постарайся задать несколько личных вопросов. Иракцам любопытно узнать о загадочном брате нашего великого президента и генерала Саддама Хусейна.

Майада удивленно вскинула голову. Она получила от Саддама несколько наград за статьи, но не принадлежала к числу его приближенных. Неужели Камиль думает, что она может позвонить во дворец и попросить президента заставить двоюродного брата дать ей интервью? Если так, то он ошибается.

Майада молчала, припоминая то немногое, что она слышала об Али Хасане аль-Маджиде. Недавно доктора Фадиля сделали главой разведывательного управления. Когда он рассказывал об этом Майаде и ее матери, то мимоходом упомянул о том, что Али Хасан, кузен Саддама, занял его пост, став шефом иракской тайной полиции, которую часто называют «Амин Аль-Амма». Этот пост сделал Али аль-Маджида чрезвычайно влиятельным человеком. Кроме того, Али — один их самых высокопоставленных членов партии «Баас». Несмотря на свое высокое положение, кузен Саддама, как говорили Майаде другие журналисты, не общался с прессой, отказывался давать интервью и старался ничего не рассказывать о себе широкой аудитории.

Майада, надув губы, спросила Камиля:

— Насколько мне известно, он не дает интервью. Как же мне его убедить?

Камиль пожал плечами и улыбнулся.

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

— А вот я в этом не уверена, — призналась Майада.

Камиль встал из-за стола и подошел к Майаде, выпроваживая ее.

— Ты обязательно возьмешь это интервью! Нужно только немного подумать.

Майаде было приятно, что он в нее верит, но она вышла из кабинета Камиля с тяжелым сердцем. Ей предстоит вторгнуться на новую территорию. Но она не могла отказаться от подобного предложения и надеяться, что ее карьера пойдет в гору. С другой стороны, она знала, что Али Хасан аль-Маджид ненавидит прессу и отказывается общаться с журналистами, и недоумевала, с чего начать. Кроме того, Али — могущественный кузен Саддама, и во время войны, разумеется, ему не до журналистов. Что может заставить его дать интервью ей, автору очерков, которые люди называли «мягкими и женственными»?