Виталий Павлов - Герцеговина Флор

Стас и Алексей вышли из бара, когда уже было далеко за полночь. От изрядного количества выпивки у них все горело внутри, а в ушах все еще звучали голоса заезжих поп-звезд.

- Может быть, к Лоре заглянуть? — сказал вдруг Стас, остановившись.

Всем известно, что в таком состоянии в голову приходят самые неожиданные идеи. Однако Алексей не был настроен так же решительно.

- Зачем? — спросил он.

— Ну, не знаю, поговорить…

Ноги и язык плохо слушались ковбоя с лесопилки.

- А о чем с ней говорить? — ревниво спросил Алексей.

— Ну, так…

— У нее же не все дома…

После этих слов Стас схватил друга за ворот рубашки и притянул к себе:

- Ты это… Не очень…

- Что не очень, что не очень?! Ты сам подумай, она же всех наших престарелых сумасшедших за настоящих считает!

- А они какие?

- Не знаю какие, но ты знаешь, когда Айседора жила?

- Что значит жила?!

- То! Ты книги читал когда-нибудь? Она же знаешь кто была?!

Так как ответов не следовало, Алексей продолжал возбужденно говорить в одиночестве:

- Она же еще с Есениным… Она же жена его была! Ты-то про Есенина знаешь?!

- Ну, слышал, — как-то неуверенно сказал Стас.

Это поэт был такой! Наш, русский! «Ты жива

еще моя старушка?» знаешь?

- Ну, знаю…

- Это Есенин написал! Ну вот, а потом она в машине ехала, и ее шарфом задушило, понятно тебе?!

- Каким шарфом?

- Ну, наверное, тем, который она носит все время…

- Да ты что?!

Алеша вложил в свою последнюю фразу столько сарказма, что им можно было пронять роту солдат, но на Стаса это явно не подействовало. Может быть, выпил много?

- Слушай, — не унимался Алексей, — каждый человек может назваться кем угодно… Вот если я скажу, что я — Наполеон, ты что, поверишь?!

- Нет конечно! Что я, полный идиот, что ли?! — Стас даже обиделся. Наполеон — это торт, а ты — электрик!

Вот так разговаривая, шли два друга по ночной Герцеговине Флор. Где-то вдалеке лаяли собаки, и полная луна отражалась в темном зеркале озера.

Новый день, как и ожидалось, вступил в свои права ранним утром. Солнце засияло в безоблачном небе Герцеговины Флор, заурчали механизмы, подающие воду в краны и бассейны, зашипели сковородки на ресторанной кухне. Все пошло своим чередом, по заведенному неизвестно кем и неизвестно когда распорядку. Любители легкого бега затрусили по прохладным аллеям, следящие за своими фигурами дамы рванули в зал аэробики, а самые ленивые и политизированные уткнулись в утренние газеты. На веранде, под полосатым тентом подавали завтрак. Хрустели румяные гренки, бодрил своим запахом сваренный на песке турецкий кофе. Все, как обычно, и если бы кому-то в голову пришла идея узнать, какое сегодня число, то вряд ли кто-то из обитателей Герцеговины Флор легко справился бы с ответом на этот простой вопрос. Все знали, что был обыкновенный погожий день.

На берегу озера сидели Лора и Леонид Осипович.

- Значит, вы решились? — спросил Утесов, поигрывая белыми круглыми камешками.

- Ну конечно! Конечно, решилась, я просто не мыслю своей жизни без сцены! — Лора не могла говорить об этом спокойно.

- Но это совсем не простая жизнь. Цветы после концерта и любовь почитателей — это только самая верхушка айсберга, а все остальное время — работа, работа, разочарования и снова работа.

- Я согласна, согласна на все! Я просто не могу дождаться дня, когда выйду на настоящую сцену, когда обо мне узнают во всем мире!

- А вы уверены, что это произойдет?

- Уверена.

- А если нет?

- Но ведь у меня такие учителя, я знаю столько секретов… Айседора рассказывала мне, что она делала каждый раз перед выходом на сцену, и это ей всегда помогало! И Элвис, и Любовь Петровна, и Луи…

- Да, они все прекрасные исполнители.

- А по-вашему, у меня нет голоса?

- Нет-нет, я этого не говорил!

- У меня плохой слух?

- Да нет, у вас прекрасный слух…

- Тогда, может быть, я нечисто интонирую?

- Нет, что вы!

- Ну а что же мне тогда может помешать стать настоящей звездой?

- Не знаю… Просто жизнь…

- Как это?

- Так… «Жизнь — вредная штука, от нее умирают», — сказал один умный поляк.

- Нет-нет, все равно я добьюсь, я добьюсь своего!

Зазвонил колокол, оповещающий, что наступило время обеда.

- Сегодня вечером вы будете меня слушать? — спросила Лора.

- Ну конечно.

- Тогда до вечера! — Девушка поднялась и медленно пошла по пляжу.

Теперь самое время сказать несколько слов о доме, в котором жили обитатели Герцеговины Флор. По нашему глубокому убеждению, он был достоин специального описания.

Маленький дворец стоял на берегу озера и прекрасно вписывался в ландшафт. Имя архитектора либо было утеряно, либо просто Никак не рекламировалось. К тому же никто не знал, когда именно этот дворец был построен. По общему мнению, здание счастливо сочетало в себе и строгость классицизма, и неувядающую прелесть модерна. Фигурные и овальные окна, накладные решетки со змеиными головами, неправильной формы балконные решетки говорили о том, что здание приняло окончательный вид примерно в начале двадцатого века. Общая планировка — главное здание и два крыла, забирающих в полукольцо благоухающую разноцветную клумбу, — была явно заимствована у классицизма. К нему же относился и небольшой итальянский дворик, расположенный внутри здания.

Спальные комнаты, многочисленные большие и малые гостиные не походили одна на другую. Каждая эпоха представлена соответствующим гарнитуром. Здесь был и средневековый западноевропейский кабинет, где кресла с высокими спинками напоминали готические соборы, и тяжеловесное барокко золотого российского века, и изящный павловский ампир. И конечно, вновь и вновь изысканный модерн, который, видимо, напоминал живущим здесь людям о временах их юности. Каждый из обитателей этого дома находил здесь себе уголок по душе. Тот, кого все запросто называли Элвисом, любил проводить время в бесформенной, но очень удобной мебели, которая в шестидесятые была кричащим авангардом, Марлен чаще всего можно было найти в некоем подобии парижского кафе с маленькими столиками и венскими стульями, а чета Орловых предпочитала золото карельской березы. Она была и в гостиной, и в их спальне.

Только большой ресторанный зал трудно было отнести к какой-либо определенной эпохе или стилю, он просто был выдержан в самых лучших традициях дорогих ресторанов Нью-Йорка, Парижа, Лондона или Москвы. Именно здесь и проходили те самые вечера, на которых блистала наша героиня.

День, о котором сейчас пойдет речь, почти ничем не отличался от многих других дней. Вечером отмечался очередной юбилей. Вновь Лора приготовила какой-то сюрприз, вновь был ошеломляющий успех. Десятки букетов летели к ее ногам, крики «бис!» и «браво!» подолгу не стихали после каждой исполненной песни. Вновь милые старики, когда программа была исчерпана, окружили ее и не жалели восторженных слов. Самые яркие эпитеты и превосходные степени порхали по сцене, как мотыльки в летний день.