Уильям Бойд - Нутро любого человека

— Увы, нет, — сказал я.

— Обязательно заведите. Некоторые не понимают, что люди, вроде меня, попросту не способны выполнять свои обязанности без камердинера. Мне нужен Флетчер [116] Алистер Флетчер служил волынщиком в Шотландской гвардии. и, не получив его, я с места не тронусь.

Я, не подумав толком, сказал:

— Возможно, я смог бы помочь.

Он повернулся ко мне и схватил меня за руку:

— Поверьте мне, Маунтфилд, если бы вы смогли что-нибудь сделать…

— Маунтстюарт, сэр.

— Маунтстюарт. Я был бы вам крайне благодарен.

— Мне ничто не мешает попробовать.

После гольфа (Герцог выиграл, три к двум, и я выписал ему чек на 3 фунта), я прямиком направился в посольство и отправил Годфри шифрованную телеграмму. В ней говорилось, что если бы можно было освободить волынщика Алистера Флетчера от действительной службы, то Герцог, по моему мнению, стал бы куда более сговорчивым при получении им каких-либо предложений.

У Вандерпола температура 103 градуса. Впрочем, ему еще хватило сил учинить мне скандал за то, что я послал телеграмму без его разрешения. „Я ваш старший офицер“, — прокашлял он. Чует мое сердце, если Вандерпол будет продолжать в том же духе, не миновать ему вскорости статуса ПИЗМ.

Выпивал с Экклзом. Он гладкий, полноватый, симпатичный мужчина, по-видимому, сделавший еще перед войной состояние на испанских железных дорогах. Я рассказал ему о времени, проведенном на поле для гольфа и о стенаниях по поводу Флетчера.

— Похоже это волнует его сильнее, чем необходимость отправиться на Багамы, — сказал я. — Если бы мы смогли раздобыть для него Флетчера и сундуки из Антиба, он стал бы как воск в наших — в ваших руках.

Экклз — без особого добродушия — взглянул на меня.

— Интересная мысль, — сказал он. — Я этим займусь.

Мы не без взаимной осторожности поговорили о Герцоге. Ясно, что он ведет себя, как избалованное дитя и, имея с ним дело, ты зависишь от расположения его духа. Если он в хорошем настроении, все прекрасно. Если в дурном — дуется, топает ножкой и не желает с тобой играть.

Приглашен на среду к Герцогу и Герцогине — обедать. Вандерпол заявил, что пойдет вместо меня, обратился с протестом к Экклзу и тот посоветовал ему не валять дурака. Так что мы теперь с Вандерполом не разговариваем — он почти такой же взрослый, как Герцог. Вандерпол, вроде бы, более-менее выздоровел: весь день торчит в посольстве и с деловитым видом рассылает телеграммы. Я сижу под солнышком и читаю старые детективы из библиотеки пансиона. Хорошо бы Фрейя была здесь. Очень огорчен новостью о том, что Вишистская Франция разорвала с нами дипломатические отношения. Существует ли лучший пример безумия этой войны? А я торчу тут и бражничаю с бывшим королем.

По пути к „Бока-до-Инферно“ Экклз попросил меня не расписываться в книге гостей Герцога, даже если меня о том попросят. И сказал еще, чтобы я ни словом не обмолвился об ОМР. По-видимому, немецкие агенты распускают слухи, будто секретная служба Британии планирует устроить на Герцога покушение. [117] Существовал немецкий заговор заманить Герцога в Испанию, где он окажется в „безопасности“. Экклз сказал, что он параноик и очень боязлив.

На деле же Герцог оказался душой компании — хорошее, шутливое настроение, много смеется, безостановочно болтает и подливает всем выпивку. Мне кажется, я понимаю, каков он был в молодости, каким обладал обаянием, причем дававшимся ему без всяких усилий. Да и Герцогиня вдруг стала ко мне куда внимательнее, чем прежде, — Экклз совсем отодвинут в сторону. Разговаривая с вами, она приближает свое лицо к вашему дюйма на два ближе обычного. В результате, даже в самом банальном высказывании проступает нечто интимное, а когда она говорит, вы ощущаете на лице ее дыхание. Фантастически действенный трюк. Она не красавица, однако такая вот особая близость внушает вам чувство избранности — да и смотрит она только на вас. Я пригляделся к ней с близкого расстояния и должен сказать, зубы у нее безупречные. Составить какое-либо представление о ее фигуре, кроющейся под дорогой и модной одеждой, невозможно. Она худощава, но не плоскогруда ли? Меня она называет Логаном.

Гостей в этот вечер было много — главным образом португальских друзей Эспирито Санто. Герцог с Герцогиней считают, что посольство их демонстративно игнорирует, и потому из англичан были только я и Экклз. Ночь выдалась теплая, кофе и бренди мы вышли пить на террасу. В темноте бухали и рушились волны прибоя. Герцог, куря сигару, отвел меня по лужайке к самому краю лившегося из дома света. Я сказал о том, какой приятный получился вечер, какое это удовольствие — видеть, после лондонского затемнения, сверкающие вдоль берега огни Эсториаля. Я не стал добавлять этого, но стоя здесь, посреди теплой ночи, я ощущал себя попавшим на отведенный богатым, красивым людям остров „Где-то там“, на котором никто и не ведает о войне. Впрочем, Герцог меня не слушал.

— Сегодня пришла телеграмма от Уинстона [118] Черчилль телеграфировал: „Мне, наконец, удалось преодолеть возражения Военного министерства против отправки Флетчера“. , — сказал он. — Мы получили Флетчера — он едет сюда.

— Замечательная новость, сэр.

— И все благодаря вам, Маунтстюарт.

— Нет, право же, я…

— Вы слишком скромны. Я же понимаю, вы наверняка подергали за несколько нитей. Мы вам действительно благодарны.

— Не стоит об этом.

— Беда в том, что мы все еще не можем получить из Антиба сундуки с одеждой и бельем. А на Багамах нам без них обойтись совершенно невозможно. Если бы вы могли что-то сделать…

— Я попытаюсь, сэр.

Когда мы неторопливо вернулись на террасу, меня окликнула Герцогиня. Она придвинула свое лицо так близко к моему, что на один безумный миг мне показалось, будто она собирается поцеловать меня в губы. Однако Герцогиня сказала: „Вы не распишетесь в нашей гостевой книге, Логан?“ — и указала на нее, лежащую в вестибюле, на пристенном столике. „Спасибо вам за все, что вы сделали для Дэвида“ — негромко прибавила она и тронула меня за руку. Я извлек перо, сделал вид, что вписываю в книгу мое имя, но Герцогиня уже отошла.

Вернулся в „Лондонский пансион“. Вандерпол оставил для меня записку. Мне надлежит завтра утром вылететь гидропланом в Лондон, а он останется здесь. Жалкий, завистливый, мелкий ублюдок.

[1 августа герцог и герцогиня Виндзорские отплыли из Лиссабона на борту американского лайнера, дабы Герцог мог принять предоставленный ему пост губернатора Багамских островов. Между тем ЛМС написал в Лондоне отчет о своей поездке в Лиссабон, о встречах с этой четой и впечатлениях от нее (в словах куда более сдержанных, нежели те, к каким он прибегнул в своем дневнике). Этот длинный секретный меморандум [119] Государственный архив PRO FO 931 33/180. (около шестидесяти страниц) некоторое время циркулировал по ОМР. Он получил у всех высокую оценку.