Махмуд Теймур - Рассказы арабских писателей

Со страшной быстротой я набросился на лепешку, разорвал ее, как дикий зверь, и вонзился в нее зубами. Затем точно так же я расправился с редиской, проглотив ее вместе с кожурой и зелеными листьями…

Потом я улегся на деревянную кровать. Голова моя раскалывалась от боли, гнева и злобы… Тысячи картин теснились в моем воображении, я переворачивался с одного бока на другой… Мне мерещилось, что я улетаю в высь, вновь опускаюсь на землю, бегаю среди животных, в грязи и темноте, накалываюсь на шипы, падаю под натиском бури…

Но вот передо мной там… вдалеке показался яркий свет… К нему тянутся изо всех уголков земли миллионы рабов, голодных и угнетенных. И эти люди поют, и громко звучат их могучие голоса на широком светлом просторе…

Перевод Д. Юсупова

Мы осторожно пробирались по опушке леса. Сухие листья шелестели под ногами. Легкий ветерок шевелил ветви деревьев. Приглушенный шорох листьев казался ропотом возмущенных людей перед окнами дворца угнетателя-тирана.

Нас было четверо. У каждого за пазухой был спрятан сверток. Оглядываясь по сторонам, мы пробирались по лесу, словно мыши, остерегающиеся страшного кота. Нас преследовали. Каждую минуту мы могли очутиться в темной и сырой тюрьме…

— Подходим к дороге, — тихо произнес один из товарищей, показывая на проникающий сквозь деревья свет уличных фонарей.

Из леса мы выходили поодиночке, потом сошлись все вместе. Мы держались непринужденно, шутили, смеялись. Глядя со стороны, можно было подумать, что веселая компания возвращается с пирушки. По большой дороге всегда нужно идти смело, не оглядываясь, чтобы не привлекать к себе внимания.

Навстречу нам шел какой-то человек. Сердито взглянув на нашу компанию, он покачал головой и насмешливо улыбнулся, приняв нас за подвыпивших гуляк. Затем взгляд прохожего устремился вперед. Эта встреча нас подбодрила: введя в заблуждение прохожего, мы могли провести и преследователей. Но мы понимали, что нам не следовало чрезмерно увлекаться. Если хотя бы одна из драгоценных пачек, спрятанных у нас за пазухой, упала на землю и рассыпалась, мы попали бы в тюрьму.

Перед нами расстилалась широкая, длинная улица. Электрические фонари вытянулись прямой линией вдоль тротуаров, освещая ярким светом черное полотно дороги. Высоко в небе кралась луна, то выглядывая из-за облаков, то скрываясь за ними. Вдали, в конце улицы, сверкали разноцветные огни большого города.

С нами был один студент, человек незаурядной воли. Профессора провалили его на последних экзаменах. Всю дорогу он рассказывал нам анекдоты. Вдруг сзади послышался подозрительный шум. Я обернулся и увидел силуэты двух догонявших нас мужчин. И хотя анекдот, который рассказывал студент, был достаточно избитым, я громко рассмеялся, стараясь привлечь внимание товарищей. Я достиг своей цели. Мои друзья поняли, что значил мой странный смех, и приготовились встретить опасность с нужным спокойствием. Незнакомцы шли по противоположной стороне улицы, отделенной от нас узеньким сквером.

Через несколько минут они поровнялись с нами, и последние сомнения исчезли: мы заметили их подозрительные взгляды, которые они иногда бросали в нашу сторону. У нас оставался только один выход — продолжать веселиться и петь песни.

Однако время от времени наши преследователи посматривали на лес, откуда мы вышли. Мы тоже искоса наблюдали за ними. Внезапно они остановились и начали о чем-то совещаться. Один из них показывал рукой в сторону темного леса, другой продолжал пристально смотреть в нашу сторону. Потом они повернули к лесу и скрылись за деревьями, окутанными ночной мглой. Мы продолжали идти вперед. Из леса доносился шум шагов и шелест сухих листьев, напоминавший нам о пережитой опасности.

— Поторопитесь, ребята, — сказал один из моих друзей и, помолчав немного, добавил: — Есть хочется.

Мы пошли быстрее. Кто-то запел прекрасную песню горцев. Я задумался: чем же накормить товарищей по окончании дела? Нас было четверо: студент, которого провалили на экзаменах; молодой Хасан — уже в течение двух месяцев безработный; находчивый и проницательный Ибрагим, работавший счетоводом в небольшом магазине на зеленном базаре, и я. Ибрагим на свою нищенскую заработную плату содержал семью из пяти человек, всегда голодных и вечно нуждающихся в одежде. Никто, кроме меня, не имел возможности пригласить друзей к себе. Среди своих товарищей я считался зажиточным, хотя, как и другие рабочие, работал по двенадцать часов в сутки, получая жалкие гроши. Я занимал маленькую комнатушку в полуразвалившемся доме. Да, мы лишены всего, но у нас есть мечты и вера в светлое будущее. Это и вдохновляет нас на борьбу, полную опасности. Нас побуждает к борьбе также и судьба многих сотен девушек, прозябающих в верхних этажах домов квартала аль-Гариб. Эти девушки вынуждены продавать свое тело за кусок хлеба и увядают, как цветы, едва успев расцвести. В их ввалившихся печальных глазах видно тяжелое страдание…

Звонкая песня горцев, которую не переставал петь мой товарищ, напомнила мне о тяжелой участи Гайам. О Гайам! Ты продаешь свое тело, но твоя душа остается чистой и непорочной. Между нами существует что-то похожее на любовь… Зачем врать? Меня влечет к тебе большая, глубокая любовь. Под звуки грустной песни ты часто рассказывала мне целые главы из своей трагической жизни… Гайам, как много передумано: о тебе, о себе, о нашем будущем, о моей пустой и мрачной комнате. Не раз думал я о том, как достать деньги для нашей свадьбы…

О Гайам, Гайам! Не могу удержаться от слез. Иногда мне кажется, что я вижу тебя посреди улицы в луже крови, зарезанной безумным, диким пьяницей. Ты мертва. Теперь никто не оживит мою мрачную комнату… Как ни страшны были эти мысли, но они еще больше увеличивали мою готовность бороться за освобождение от горя, нищеты, бесправия.

Перед моим взором прошли и беспризорные ребятишки, бродящие по улицам в поисках отбросов для своего пропитания. На каждом шагу я видел бедствия и страдания. Они и привели меня на путь борьбы…

Я был так погружен в свои мысли, что не заметил, как мы вновь достигли края леса. Неожиданно сзади послышался шум шагов. Мы пошли медленно, чтобы разглядеть, кто идет. Шаги становились все отчетливее. Наконец из-за деревьев показались три фигуры. Двоих мы узнали сразу: это были наши прежние преследователи. Они вели человека, закованного в кандалы. Мы поняли, что они поймали какого-то бедняка, устроившегося на ночлег в лесу и заподозренного в расклеивании листовок.

Шпики остановили ехавший по дороге автомобиль, посадили в него задержанного, один из них сел рядом с ним, и машина умчалась. Второй последовал за нами.