Эльмира Нетесова - Эльмира Нетесова Мгновенья вечности

— Ты с ним говорил?

— Ну, конечно! Сегодня познакомились. Коротко с ним пообщались. Странный человек, тяжелое впечатление осталось после разговора с ним. И вроде причин нет, но почему-то девкам поверил,— признался Яшка.

— А ты подумай! Не зацепил ли ты эффект внушения, такое случается, особо когда все четыре барышни тебе в один рукав сморкались. Наслушался, пожалел, поверил, свои выводы сделать не успел. Скажи, чем конкретно он их напугал?

Приставал ко всем четверым сразу, иль поодиночке отлавливал? Домогался, иль приставал к ним? Грозил чем-нибудь? Пытался ли войти к ним в комнату— один к четверым? И как после этого ему удалось мужиком остаться, живым выскочить? — прищурился Илья Иванович.

— Пап! Я тебя не узнаю! Над чем хохочешь?

— Яшка! Тебя девки «на гоп-стоп» взяли. И ты поверил. Понятно, молодой еще. Они что? Хотят из него маньяка изобразить?

— Ну да! Вроде этого!

— Не получится. У нас климат не подходящий. Слишком много баб! Любого сами изнасилуют. Причем в очередь. Не стоит им косить под особых. Женщины у нас не в дефиците! С чего он станет караулить их у общежития, когда самого там могут отловить!

— Пап, зря не веришь!

— Просто я знаю ситуацию. Еще недавно сам не рисковал проходить вечером мимо общаги в одиночку. Это уж теперь не пристают, а раньше мы с Анискиным бегом то место проскакивали или огородами обходили. Поверь, не случайно. Бабы там жили озорные. Не будешь же с ними драться!

— Выходит, и тебя насиловали?

— Один раз уже чудом выскочил из их рук. Приловили круто, впятером. Но сумел выскользнуть. Им плевать на то, что я криминалист из милиции, во мне их мужик интересовал. И больше ничего.

— Практиканток мужики не интересуют. Этого им в городе хватает! — вернул Яков разговор к прежней теме.

— Ты думаешь, они кого-то заинтриговали? Я очень сомневаюсь! Может все наоборот, и практикантки кого-то присмотрели?

— Ну, что ты?

— А почему бы нет?

— Я видел и говорил с ним!

— О чем?

— Почему околачивается возле общаги? Что ему там нужно?

— Что он ответил тебе? — поинтересовался Илья Иванович.

— Базарил, мол, его жена работает уборщицей, и он ждет ее, боится, чтоб бабу не обидели. Но ведь смешно! Это общежитие женское! Кому его жена нужна? — пожал плечами Яков.

— Бабы бывают хуже мужиков!

— Это ты в каком смысле?

— Прикипеться могут из-за пустяка и нашкондыляют даже хлеще. Мужик тот видно, с таким сталкивался и никому не верит.

— Не похоже! Взгляд у него нехороший, тяжелый, а сами зрачки, как ртутные шарики, все время крутятся, бегают, на месте не стоят. Постоянно руки в кулаки сцеплены, даже при спокойном разговоре, без повода. И очень взрывной. Чуть что, на крик срывается.

— Ну, он не маньяк! Это однозначно! — сделал вывод Илья Иванович и спросил:

— Этот Данил Шилов где-нибудь устроился?

— Конечно! Слесарит. В машинах разбирается. Хвалился, что в Сухуми начальство возил. Но попал под бомбежку и ушел из шоферов. А вскоре его дом разнесло прямым попаданием. Родители погибли. Остаться уже не смог. Память доконала бы. Хотя ему предлагали другое жилье. В доме по соседству. Там грузины хозяев повырезали. Данил слушать не захотел. Ответил, что не сможет жить на могилах и хочет изменить место жительства. Его перестали уговаривать, и он ушел с Кавказа.

— Что значит ушел? Пешком?

— Ну да! Через перевал в Аджарию всей семьей мигрировали. А зима стояла, в горах холод, жрать нечего, сами пообморозились и дети тоже...

— У него ребятня имеется?

— Двое! Сын и дочь! С ними они пришли в Батуми. А через месяц добились разрешения и вылетели в Россию. Вот так и попал к нам,— вздохнул Яшка.

— Банальная история. Таких Данилов у нас полные обоймы. Несчастные люди! Их не подозревать, им помочь надо. После того, что ты услышал разве можно поверить, будто этот человек интересуется девками? Бред, да и только! Ему бы успокоиться, снова увидеть землю под ногами.

— Отец, не убеждай!

— Почему? В чем сомневаешься?

— Ведь вот и у тебя бывали случаи, когда и на словах, и в документах все гладко и чисто, а ты не веришь ничему. Ты сам называл это чувство интуицией и всегда призывал доверять и проверять таких людей особо.

— Что девчата говорят, почему его боятся?

— Он всюду ходит за ними следом, буквально тенью за плечами вырастает!

— Приглянулись. Ведь он мужчина! Не пристает или заговаривает с ними?

— Он пугает их.

— Каким образом?

— Как охотник, появляется тихо на пути, ждет свою минуту. Девки это всей шкурой чувствуют и боятся выходить даже в коридор.

— Он хоть с одной общался?

— Ни одним ловом не обмолвились!

— Так чего они мозги грузят? — потерял терпение Илья Иваныч. И сказал жестко:

— Не трать впустую время. У девиц сексуальная переоценка! Они привыкли в городе быть в центре внимания. Здесь это не получилось. Коль так, сами придумали хахаля, чтоб самолюбие успокоить.

— Все четверо!

— Коллективный психоз! Такое бывало. Ты с ним говорил? Заметил какое-нибудь отклонение в человеке?

— Я тебе все рассказал. Когда спросил Данила, почему заходит в коридор и на кухню, ответил, что искал там жену. Спросил, почему он ни с детьми, на кого их бросает надолго? Он сказал, что соседи присматривают. И его дети очень дружны с той ребятней, потому, проблем нет. Одно меня удивляет. Ему уже полтинник. А дети маленькие, поздние. У других в его возрасте уже внуки такие.

— Ну и что? Может это второй брак!

— Все возможно,— внезапно умолк Яков.

— Ты в чем сомневаешься?

— Скрывает он что-то. Сдается мне, что он был судим и отбывал приличный срок. Но не хочет, чтоб кто-то о том узнал, и главное о самом преступлении!

— Яша! Эти люди, во всяком случае, многие из них, приехали к нам без документов. Сам понимаешь, не с добра. У одних дома разрушены, другим все пришлось бросить. Расстаться с нажитым всегда нелегко. Люди начинают жить заново, пережив стресс. Это потрясение не проходит бесследно. Нервы дают осечку. Могут появиться свои аномалии, чудаковатость в поведении, делай скидку на пережитое, не сгущай тучи над головами новоселов. Дай им возможность научиться дышать заново. Не смотри с подозрением на несчастных. Дай поверить, что живы!—улыбнулся Илья Иваныч, увидев шагнувшего на крыльцо Анискина.

Тот сгреб друга в охапку, оторвал от пола.

— Слышь, Илюша! Жив я! И больше не верю нашим врачам! Никакой рак не поставит меня перед ними раком! Просто защемило какие-то нервы! Мне их в Москве расклинили, и теперь все в порядке! Я как заново на свет родился. Все ем и даже выпить могу. Вчера стакан первача принял и хоть бы хрен. Поверишь, ничуть не разобрало. Зато спал, как по молодости в стоге сена! Жена ночью еле растолкала, покуда внуки спали. Довольная осталась! — рассмеялись мужчины громко.