Урс Видмер - Жизнь гнома

Потом случилось нечто неслыханное. То, о чем я так тосковал каждую секунду в прошедшие десятилетия, о чем я ни разу не решился подумать хоть на мгновение. Я стоял, прислонившись к стене, напротив дантиста и его пособника — я больше никогда не выпускал их из поля зрения, — когда издалека донесся слабый шум. Далекое шарканье или неуверенные шаги. Сразу же, в основном потому, что этот шум был едва слышен, я понял: это — послание, касающееся сути моей жизни. Сердце мое остановилось. Я помчался к краю полки и посмотрел вниз. Внизу, далеко подо мной, шел Кобальд. Решительными шагами он направлялся к двери, которая, как всегда, была открыта, Кобальд шел наклонившись, подняв правую руку, словно держал в ней фонарь. Конечно же он вел свою колонну, хотя и был один. Впередсмотрящий и замыкающий в одном лице. Он шел так стремительно, что почти сразу же стала видна только его спина.

«Кобальд! — закричал я, то есть хотел закричать. — Я здесь!» Но я только стоял с открытым ртом, не в силах произнести ни слова, а когда ко мне снова вернулся голос и я смог что-то прохрипеть, Кобальд уже перевалил через порог и исчез.

У меня закружилась голова. Откуда он пришел? Куда направлялся? Когда я немного успокоился, то сказал себе, что он наверняка вернется. Раз он пришел слева, от лестницы, значит, назад ему надо будет тоже налево, это же логично. А тогда ко мне уже вернется голос, в этом я был уверен. Второй раз он не пройдет мимо меня. Чтобы голосовые связки меня не подвели, я все время кричал: «Кобальд!», или «Эй!», или «Алло!» Я кричал всю ночь. Ути в другом конце комнаты лежал на кровати и храпел. Бамбук перед окном стал вначале голубым, потом зеленым, а Кобальд все еще не возвращался. Тут я решил рискнуть всем, даже своей жизнью и спуститься на пол. Но в это время встал Ути, зашел в ванную и на минутку на второй этаж, а потом долго сидел, как пришитый, за своим столом. Как раз в этот день он работал без перерыва, не вставая, то есть он звонил, потягивался, крутил головой в разные стороны, листал то одну книгу, то другую, съел обезжиренный творог, несколько яблок, читал газету, менял батарейки в будильнике, насвистывал под радио мелодии из концерта по заявкам и время от времени стучал по клавишам своей пишущей машинки. Уже давно стемнело, бамбук превратился в темные джунгли, и тут он наконец встал, выключил машинку и настольную лампу и пошел на второй этаж. Я еще немного подождал, еще раз прикинул расстояние между мной и дантистом — бесполезно, потому что не был уверен, не сам ли я сдвинул зубного врача, — и начал спускаться. Я внимательно все осмотрел сверху и предполагал осторожно и плавно спускаться с доски на доску. Но полетел камнем вниз, потому что не смог удержаться на первой же доске. Я приземлился так жестко, что, казалось, слышал, как хрустнули мои ноги. Однако остался цел и невредим. Уф-ф-ф!

Я как раз собирался направиться в сторону туалета, когда из-за угла появился Кобальд, он шел от лестницы. Или я пропустил его в темноте, что маловероятно, или он поднялся на второй этаж по другой лестнице. Энергичными шагами он шел прямо ко мне, вроде как не узнавая. Может, у него запотели очки? Я уставился на него — он шагал, словно Каменный Гость, потом ринулся ему навстречу с воплями: «Кобальд! Кобальд!» Упал ему на грудь. Прижал лицо к его бороде, к щеке, обнимал его, целовал. Из моих глаз лились слезы.

— Ты тут! — рыдал я и прижимал его к себе еще крепче. — Наконец-то!

Кобальд не шелохнулся, а я, переполненный счастьем, лежал у него на груди. Я бы еще долго сжимал его в объятиях, но тут он резко высвободился из моих рук. Отступил на шаг, осмотрел меня сверху донизу и спросил:

— Мы знакомы?

— Это я, Фиолет Старый!

— А что ты тут делаешь? — удивился Кобальд, он снял очки и начал протирать их своей бородой. — И почему ты так выглядишь?

— У меня проказа, — ответил я чуть потише. — Слишком много солнца, да и резина неважного качества… Ну до чего же я рад тебя видеть!

Да, я чувствовал, как меня наполняет тепло, оно поднималось откуда-то из живота и разливалось по всему телу, вплоть до кончиков пальцев. Оказывается, я, сам того не понимая, был словно мертвый, мертвый уже много лет, десятилетия; а теперь я снова ожил.

— Как я тосковал по всем вам!

Кобальд снова надел очки, пригладил бороду и посмотрел на меня своими синими глазами.

— Вообще-то я вполне обхожусь без всей этой банды, — произнес он наконец. — Правда, мне не хватает Серого Зеппа.

— Серого Зеппа?

— Он был такой душевный. — И Кобальд наконец-то улыбнулся. — Как мы с ним смеялись, Серый Зепп и я. Я всегда рассказывал ему свои истории. Он был моим лучшим другом.

Мы помолчали. Кобальд хорошо сохранился, гораздо лучше меня, его ноги все еще напоминали опоры моста, а крошился только большой палец его кулака. И даже куртка оставалась такой же синей, как когда-то, и красная краска шапочки потрескалась только в двух местах.

— Ну, мне пора, — сказал он и протянул мне руку. — Был очень рад.

— Но ведь мы только что нашли друг друга, — пробормотал я. — Я думал, остаток вечности мы проведем вместе.

— В таком случае я должен перестроиться. — И Кобальд снова пригладил бороду, на этот раз обеими руками. — Как ты думаешь, ты сможешь забраться на лестницу?

Я быстро закивал. Я чувствовал, что силы переполняют меня. И в самом деле, я почти без труда залез на второй этаж — Кобальд на каждой ступеньке протягивал мне руку и тянул наверх. Большое помещение, почти зал, и тоже все из углов, как и комната внизу. Одновременно и кухня, и гостиная. Плита, раковина, посудомоечная машина, холодильник, и тут же — кресла, пианино и телевизор, стоявший на уровне моего роста на полу. Я помахал нашему отражению в матовом телеэкране, Кобальд помахал в ответ. Потом он указал на маленький ящичек из некрашеного дерева, висевший так высоко на стене, что даже людям приходилось тянуться, чтобы достать до него.

— Там я живу, — сообщил он. — Днем. Экспедиции в дневное время невозможны. Здесь полно людей… Ах, как же хочется опять пройтись в колонне. А тебе?

— Мне это снилось каждую ночь, — ответил я. — Я уже не верил, что когда-нибудь снова смогу…

Он кивнул, встал, расставив ноги на ширине плеч, и закричал:

— В колонну стройся, стройсь! — И я занял свое место, которое теперь было сразу за ним. Я стал новым замыкающим. Кобальд поднял правую ногу и кулак — для этого ему пришлось сильно наклониться налево — и пошел вперед. Он сразу же задал стремительный темп, и поначалу я не совсем уверенно ковылял за ним на своих хромых ногах, но вскоре попал в ритм, который каждому из нас знаком от рождения. Бодрое раскачивание. Шаги Кобальда были замечательно точными, равномерными, так что я мог, как и положено, идти следом за ним, мой живот почти прижат к его спине, мои ноги не дальше расстояния стопы от его ног. У нас сразу же все получилось, так что мы действовали, как один организм. Это было восхитительно. Казалось, и Кобальд тоже радуется тому, что ветер свистит у нас в ушах от скорости.