Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

Сейчас был другой случай.

- Казбек, есть работа. - начал я с главного. С этими людьми нужно прямо, без всяких там восточных премудростей. - Плачу наличными по тройному тарифу.

- Ого! - довольно сказал осетин. - “По тройному” - это сколько?

- По десятке на пилота и еще приятное дополнение в виде премии.

Я хотел сказать “ премии за молчание”. Но передумал. Казбек и так все сообразил.

- Идем к карте. - Я подошел к двум полушариям на картонке, висевшей на стене, и пальцем провел линию предполагаемого маршрута. - Нужно сделать только один рейс. Загружаемся в Иордании, дозаправляемся в Африке и летим в Колумбию.

Мой план, с учетом информации Крукоу, был гениален и, как все гениальное, довольно изящен и прост. “Мы заявляем наш груз как стройматериалы из Иордании. Покупатель ждет их на Гавайях. Время вылета из Аммана мы выбираем не просто так.” - объяснял я своим людям. Те внимательно слушали и следили за моим указательным пальцем, который гулял по карте. - “Самолет подходит к воздушному пространству Колумбии. Подлетное время приводим в соответствие с графиком полетов гражданских судов. Нас ведут кубинцы, причем, по тем данным, которые им сообщаем мы. Мы отклоняемся от курса. Кубинцы нас не видят. Только слышат. ЦРУшники в Боготе нас тоже не видят. И даже не слышат. А почему? Да потому, что мы ложимся под пассажирский “Боинг” колумбийской компании. Мы идем прямо под ним. Он на девяти. Мы на пяти. Он в режиме переговоров с диспетчером. Мы тоже. Кубинцы слышат нас и думают, что мы летим своим курсом. Американцы видят нас и рейсовый борт как одну зеленую точку. На экране радара два объекта, следующих в одном и том же направлении, с одинаково скоростью, но на разной высоте, сливаются в один. Мы доходим до точки сброса. Открываем рампу и спускаем груз на парашюте. Дальше на сверхмалой высоте покидаем воздушное пространство суверенной страны и, продолжая дезинформировать кубинцев, незаметно возвращаемся на свой курс. Прилетаем на Гавайи, садимся, сдаем фанеру, которую и в самом деле грузим на борт в Иордании. Да, самое главное. Стройматериалы мы получаем в Украине. Подлетая к Иордании, мы меняем позывные. Мы имеем на это право. Наши самолеты зарегистрированы на разные компании в разных странах. Соответственно, имеют разные позывные. Что думаете?”

Казбек почесал свой небритый подбородок.

- В плане два слабых места. Первое кубинцы. А вдруг у них уже появился радар?

- Не думаю. Но если план принимается в целом, мы уточним. И потом, мы можем лететь через Гваделупу. Это дороже, но надежнее.

- Есть кое-что посерьезнее. Смена позывных. Если нас засекут, то самолет заберут наверняка.

- Не заберут, Казбек. Посуди сам. Машины принадлежат украинскому министерству обороны. Значит, имеют украинскую регистрацию. Я их взял в аренду. Теперь у них есть и второй регистр. Эмиратский. Я сдал самолеты в аренду азербайджанцам. И в Баку им тоже присвоили свои позывные. Вот эти позывные мы и дадим в эфир. В смысле, ты дашь в эфир. Именно по ним, в случае чего, и станут искать наш самолет. Но даже если это будет именно так, машина к тому времени уже вернется в Эмираты.

- Есть и третья проблема, Андрей Иваныч. - заговорил Кожух. - Может быть, это меня не касается, но как мы будем сбрасывать груз? У нас нет таких систем в наличии.

- Петрович, - отвечаю я ему. - Это самая большая проблема. Но я ее тоже решил. Выпей кофе, присаживайся и слушай.

Был в Крыму в советское время завод, который производил уникальные парашютные системы. СССР почему-то упрямо хотел вести войну на чужой территории. Причем, воевать с Западом собирался с помощью десантников. Следующим образом. Забросить своих суперсолдат в тыл к противнику, захватить все жизненно важные объекты в самом начале боевых действий, а потом уже наступать пехотой и танками. Объектов у Запада было много, людей тоже. Для десантных операций требовались сотни самолетов и тысячи солдат. Ну, а поскольку вместе с солдатами нужно было сбрасывать оружие и прочую технику, парашютов нужно было немало, и самых разных. С парашютными системами экспериментировали повсеместно, но главные экспериментаторы традиционно находились в Крыму. Удобное место. Тут тебе и степь, и море, и горы. Условия приземления можно смоделировать любые. Здесь также было в изобилии хорошее вино и красивые девушки. Нужно же испытателям снимать стрессовые состояния. Сюда съезжались лучшие парашютисты со всего Союза. Знатные были люди. У каждого тысячи прыжков с разной высоты, в разных условиях. Их привозили в сверхсекретное конструкторское бюро, где ученые создавали в единственном экземпляре свои уникальные воздушные крылья. Парашюты для катапультирования с больших высот. Парапланы для полета на небольших. Многокупольные системы для сброса техники, причем, вместе с экипажами. Сначала испытатели внимательно изучали на земле то, что должно было спасти им жизнь в воздухе. А потом сигали в открытый люк с парашютами за спиной. По результатами прыжков принималось решение. Если оно было положительным, то изделие тут же становилось на поток. Цех по производству парашютных систем был тут же. И вместе с КБ тоже являлся секретным объектом. Но вот закончилась холодная война, не перейдя, слава Богу, в горячую фазу. Парашюты стали не нужны. За годы конфронтации их наклепали такое количество, что каждого крымчанина можно было обеспечить отдельным парашютом. А также жителей некоторых соседних областей. Воевать на чужой территории становилось немодным. Так, во всяком случае, казалось в начале девяностых. Секретный цех на берегу моря рассекретили. Лучшие мастера стали зарабатывать на жизнь ремонтом корабельных снастей и подбадривать друг друга рассказами о былом за стаканом вина. Вино стало кислым на вкус. Крымские красавицы, предел мечтаний испытателей парашютных систем, нарожали потомство и, значительно прибавив в весе, превратились в сварливых теток. Снимать стресс стало некому и нечем. Жизнь круто изменилась. И этот факт, конечно, вводил обладателей секретных технологий в полное уныние.

Но я знал, как его развеять. Еще не доехав до своего офиса возле Дубайских часов, я сделал несколько звонков. Один из них в Украину, знакомому парашютисту. Этот человек, у которого наград было больше, чем денег, согласился передать руководству забытого завода мою просьбу. Сделать на заказ парашютную систему, с помощью которой можно сбросить любую технику с любой высоты. Но так, чтобы парашют раскрывался возле самой земли. Сброс должен производиться автоматически, чтобы экипажу не пришлось вручную выталкивать контейнеры через люк. И главное условие. В грузовом отсеке после сброса не должно остаться следов парашютной системы – никаких направляющих, бугелей, тросов и прочей хрени, которая может вызвать подозрение при досмотре. Старый испытатель сказал, что на крымском заводе такую систему соорудить это не проблема. Мало того, они с охотой возьмутся за работу по своему основному профилю. Им порядком надоело чинить дырявые катера для браконьеров. Для чего мне это нужно, он не спрашивал. Хотя наверняка догадался.